У моря – тихо, покойно. Слышны лишь визги бултыхающихся на мелководье детишек да короткие, но требовательные возгласы зорких бакланов или визгливо-протяжные крики белоснежных чаек, взмывающих вверх и падающих камнем в воду.
Сосед, искупавшись, вернулся и присел на подостланное полотенце.
Явно адресуясь к Фомину, сказал:
– Хороша водичка! Не море, а бархат!.. и предложил. – Может, познакомимся, а?
Фомин, кивнув, без особой охоты представился:
– Фомин… Александр Сергеевич.
– А я – Низковских… Савелий Иванович… Очень приятно… Будем знакомы… Если не ошибаюсь, мы земляки…
– С чего вы взяли?
– Выговор наш, уральский: окаете.
– Волжане тоже окают.
Сосед закрутил головой.
– Да, окают, но не по-уральски… Как-то по-другому…
– Объясните.
– Не могу, – после короткой паузы спросил. – Простите, я ошибся?
– В чем?
– Вы земляк, с Урала или?..
– Из Екатеринбурга.
Низковских воскликнул:
– Совсем земляки!
– Из Екатеринбурга, что ли?
– Почти… Из Ирбита я… Знаете такой город?
– Кто его не знает… Еще при царе Алексее Михайловиче город гремел.
Низковских кивнул.
– Россия славилась тогда двумя ярмарками – Ирбитской и Нижегородской… Раз в год съезжались самые богатые и именитые купцы России и сопредельных государств.
– Да, были времена, – вставая, сказал Фомин. – Предлагаю поплавать. Как на это смотрите, Савелий Иванович?
– Исключительно положительно, Александр Сергеевич. В моем городе что? Две речушки, но обе летом курица перейдет и брюшко не замочит. – сосед встал. – Только… – он обвел многозначительным взглядом обе лежанки.
Фомин понял.
– Не знаю, как вы, но я взял за правило: ничего ценного с собой не брать. Даже часы и мобильник оставил дома. А на это барахло, что здесь, никто не позарится, – он ухмыльнулся. – Да, в одних плавках возвращаться не совсем прилично, но беда все-таки не такая уж большая.
– Собственно, Александр Сергеевич, у меня тоже…
– Тогда – идем. Кстати, вы далеко обитаете?
– Рядом… – он махнул рукой влево. – За тем зеленым забором.
– А что там?
– Санаторий ветеранов вооруженных сил России.
– Так… вы по путёвке?
– А вы разве нет?
– Я – дикарём… Комнату снимаю… В пяти минутах ходьбы… Для подобных мне путёвок никто не припас.
Низковских покачал головой.
– Но мне показалось, что мы – родственные души…
– Пошли, Савелий Иванович. Глядите, как море манит к себе.
– Вы – большой романтик.
Низковских, прихрамывая, бодро побежал к воде. Только сейчас Фомин понял, что