Внезапно почувствовав сухость во рту, она сглотнула.
– Мэри-Ребекка… Расскажи мне еще про «Содом». Как этот клуб выглядит внутри? – Грасиэла никогда не пыталась узнать об этом месте что-нибудь сверх того, что рассказывала ей о нем по своей инициативе Мэри-Ребекка (а рассказывала она вообще-то довольно много), но теперь ей вдруг стало интересно, ей захотелось узнать побольше… – Если туда зайти, это ведь еще не означает, что тебе придется…
– О-о нет! – Мэри-Ребекка поспешно замахала руками. – Твое присутствие само по себе отнюдь не обязывает тебя делать что-то зазорное. – Она захихикала. – Поверь мне, там полно тех, кто пришел просто поглазеть. А еще там полно тех, кто только пьет и играет в карты. Они не принимают участия ни в чем из того, что происходит на втором этаже. – Мэри-Ребекка подмигнула. – А жаль. Именно там и происходит все самое интересное.
– Хм, – только и произнесла Грасиэла, все еще не решаясь согласиться.
– Ты можешь зайти туда просто поиграть, наслаждаясь тем, как тебя пожирают взглядами… Никто не говорит, что ты должна с кем-то переспать. Нет ничего более волнующего и лестного, чем привлечение к себе мужского внимания. Даже если это всего лишь легкий флирт, он тешит самолюбие женщины и дает ей возможность почувствовать себя… живой.
Грасиэла, вздрогнув, осознала, что она уже много лет не чувствовала себя «живой». А может, и никогда не чувствовала. Ведь между ней и ее мужем никогда не проскакивало даже искры настоящего чувства. Почти сразу же после того, как они поженились, она воздвигла вокруг себя оборонительные стены. Внешне она казалась счастливой, послушной женой. Однако внутри она ощущала пустоту, заставляя себя подавлять все свои желания, мечты о любви и страсти и жить реалиями.
Грасиэла посмотрела на подругу долгим задумчивым взглядом.
– Да уж… – прошептала она. – Было бы очень интересно почувствовать себя живой. Снова.
Она добавила последнее слово ради того, чтобы ее подруга вдруг не догадалась, насколько обделенной была в этом смысле она, Грасиэла. Мэри-Ребекка стала бы ее жалеть, если бы она узнала, что ее, Грасиэлы, сердце и тело были лишены всякого удовольствия не только в те годы, которые прошли после смерти ее мужа, но и в течение тех лет, когда она была замужем. А Грасиэле не хотелось, чтобы Мэри-Ребекка ее жалела.
– Мы можем надеть маски, – предложила Мэри-Ребекка и добавила: – Многие так делают.
Грасиэла насмешливо фыркнула:
– Это с моим-то акцентом? И моим цветом кожи? Они там сразу же поймут, что это я.
Она уже не раз слышала краем уха, как та или иная светская дама шептала другой светской даме, что она, Грасиэла, смуглая, как какая-нибудь крестьянка, работающая в поле. На этот счет у нее не имелось никаких иллюзий. Узнать ее было очень даже легко.
Мэри-Ребекка пожала плечами:
– Освещение