С именем Владимира Спивакова связаны некоторые воспоминания. Мы познакомились в доме ленинградской коллекционерши В. Голод. Мой муж был в хорошей форме, что случается с ним в доброй компании, а также среди милых его сердцу предметов искусства. Но когда разговор коснулся музыкальных инструментов и Валентин проявил чисто специфические знания из области техники их создания, музыкант был сражен.
Как-то при встрече выяснилось, что прославленный оркестр не имеет дома приюта. Репетиции проходили, как говорится, где Бог пошлет. А Бог часто посылал им полуподвальное помещение какого-нибудь домоуправления.
Оркестранты не могли в мороз согреть руки, репетировали в шубах! Что же это делается с нашей культурой! У мужа покраснели глаза.
– Володя, в АПН днями пустует конференц-зал. Если вас это устроит…
Конечно, акустика там, прямо скажем, неважная. Но зато достаточно места, тепло, никто не будет мешать, не нужно брать с собой еду (есть кафе), а главное – не придется ни перед кем унижаться.
Так «Виртуозы» появились в агентстве. С зачехленными инструментами, вызывая настороженное недоумение ничего подобного не видевших милиционеров-охранников, они проходили по особому списку. Вскоре, однако, к ним привыкли, и все пошло своим чередом.
На первую репетицию поприветствовать оркестрантов пришел Фалин. Поинтересовался, все ли в порядке. Один из музыкантов показал предмет своей законной гордости – виолончель работы знаменитого Гварнери, только что им приобретенную. Состояние инструмента, правда, не самое лучшее. Придется реставрировать.
Мой муж деловито рассматривает виолончель, поворачивая ее разными сторонами:
– Да, инструмент понатерпелся на своем веку. Особенно досталось обечайкам. Они выполнены из корня карагача, поэтому их трудно будет восстанавливать.
Когда во Франции специалисты подтвердили – действительно хрупкий карагач, оркестранты аплодировали Фалину. Это рассказал мне сам Спиваков.
Друг не забывает нас. В дни августовского путча через знакомых разыскал меня и мужа, предлагая найти у него в Испании убежище всей нашей семье.
Летом 1986 года мы путешествовали на теплоходе. Восемь дней беспросветное ненастье, сменившее удерживавшуюся целый месяц теплую, сухую погоду. Под дождем мы приехали на речной вокзал, заняли нашу двухкомнатную каюту. Все как будто в сборе, теплоход не отдает швартовы. Никаких объявлений по бортовому радио. Извольте строить догадки. Появились люди в белых халатах. Несут носилки. Помощнику капитана