– Нет, – ответил он с горькой улыбкой, – я не здесь, я на гауптвахте. Император разрешил только похоронить Александра, и я должен вернуться под арест.
Мокрицкий увидел много литераторов, художников, музыкантов. Все они собрались сюда, но и много незнакомых людей приходило попрощаться со своим самым любимым поэтом. Тарас не мог выйти сейчас из этой комнаты. Он стал в уголке и стал смотреть, смотреть. И слова, незабываемые пушкинские слова о вольности, свободе вставали в его голове. Он хотел навсегда запомнить это лицо, которое довелось ему увидеть только мертвым. Он посмотрел на Мокрицкого, и они поняли один другого. Мокрицкий вынул с кармана лист бумаги, поделил его пополам и дал половину.
Из своего уголка они быстро начали рисовать.
А двери не закрывались. Бесконечным потоком шли люди – студенческая молодежь, взрослые и совсем старые. Все кланялись до земли, плакали и, выходя, шепотом говорили друг другу:
– Что ж, «он» теперь радуется, что убили. Пушкин ему поперек горла стоял.
– «Он» мог бы его уберечь для России, но «он» сам толкал его на смерть.
Тарас ловил эти слова, прислушивался к разговорам. Он хотел понять и не мог, как же случилась эта страшная трагедия, как же это «он» – царь Николай – не уберег солнце своей земли.
Возле него остановился совсем молодой, хорошо одетый студент, и тот же вопрос был в его светлых глазах.
– Тургенев, пойдем, – услышал Тарас, как, взяв студента за рукав, шепотом промолвил другой студент. – Там, на улице, у людей стихи на смерть поэта.
Тарас с Мокрицким тоже вышли. Уже было совсем темно, но народу не убавлялось. Они увидели, как на парапет моста поднялся какой-то студент, вынул лист бумаги и прерывистым голосом начал читать при свете фонаря:
Погиб поэт! – невольник чести –
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
– Тише, тише. Жандармы!
Студент мгновенно исчез, но через минуту его голос звучал с другой стороны моста:
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда – все молчи!..
– Пойдем, пойдем. Быстрее отсюда! Тут добром не закончится, – тянул Мокрицкий за руку Тараса.
– Нет, нет, подожди… Смотри, он бросил этот листок в толпу.
– Кто написал эти стихи? – спросил рядом какой-то офицер другого.
– Говорят, гусарский поручик, Мишель Лермонтов…
– Ну, ему этого не простят, и бабушка не поможет.
– Говорят, возле нидерландского посольства, где живет Дантес, отряд жандармов стоит. Царь боится, что Геккеренов разнесут.
– Их он больше бережет, чем Пушкина.
Мокрицкий и Тарас насилу вырвались из этого потока.
– Завтра пойдем на похороны.
– Конечно, только надо прийти пораньше. Видишь, сколько вокруг жандармов!
Но на похоронах им быть не удалось. Дом