– Что такое? Моя фамилия недостаточно хороша для тебя?
Если я сменю ее, сказал он, то очень об этом пожалею, и повесил трубку.
Он больше ни разу со мной не разговаривал.
Следующим был отец. Он поддержит мое решение, сказал он, но потом потребовал, чтобы я больше не называла его папой. Эта привилегия у меня отбирается.
На сей раз трубку повесила я.
В следующие пару дней отец звонил неоднократно, оставляя на автоответчике все более угрожающие сообщения. Он вернулся в Колорадо после увольнения из ВВС, и за двенадцать лет, прошедшие с тех пор, как я покинула его дом в свои шестнадцать, у нас случались периоды открытой войны, перемежаемые своего рода неуступчивыми перемириями, во время которых папа пытался стать мне лучшим другом. Я уворачивалась от его дурного нрава, но он по-прежнему мог мне угрожать. Он по-прежнему пугал меня. В его голосе слышалась отчетливая ярость после того, как я оставила его сообщения без ответа, и он настаивал еще один, последний раз – не просил, а велел перезвонить ему, вопя: «Ты все еще моя дочь!» Я была для него не личностью, а собственностью.
Наконец, он пригрозил, что приедет и найдет меня: «Я знаю, где ты живешь, я знаю, где ты работаешь». Он «не потерпит “нет” в качестве ответа». Мы еще поговорим.
В ответ я уволилась с работы и поставила палатку в лесу. Мне нужно было жить экономно и копить деньги на учебу, так что мой отъезд из города в конечном счете служил двум целям: отец не сможет выяснить мое местонахождение, а в конце лета деньги, которые я сэкономила на аренде квартиры и оплате удобств, пойдут на оплату первого семестра учебы. Я решила провести месяцы с июня по август без телефона и адреса, рассказав лишь паре человек, где я буду, – в таком месте, где я проснулась однажды утром и увидела медвежий помет всего в пятидесяти футах от своей палатки. Прошло десять лет, прежде чем мы с отцом снова заговорили.
Как «Идущая женщина» Мэри Остин – женщина, которая уходит от своего имени в калифорнийской пустыне, – я сбежала, по крайней мере временно, в дикую глушь. Подобно ей, я заняла свое место, как камень-останец.
В конце лета я переехала из каньона Джеймс, что в трех милях ниже Джеймстауна, где я ставила свою палатку на земле, принадлежавшей одному из друзей, в долину неподалеку от горы Бау, в дом на расстоянии крика от границ Боулдера. Я делила нижний этаж дома, выстроенного на склоне холма, с Дэном, красивым мужчиной пятидесяти с чем-то лет; он брался за любую работу, будучи мастером на все руки, и у него, что поразительно, была целая вереница постоянно сменявших друг друга юных сексапильных любовниц.
Там я ходила на прогулки по узкой лощине, следовавшей руслу сезонной речушки, всего в четверти мили от дома, и видела зеленые глаза пумы – горного льва, который охотился в сумерках в долине. По ночам мне не было нужды задергивать шторы. Я спала с открытыми окнами под уханье сов и стрекот сверчков – единственные звуки.
Ко