Опять со всех сторон раздались такие восторженные крики, что самые закаленные буканьеры – и те умилились; это уже был восторг не обыкновенный, но неистовый, доходивший до исступления.
– Хорошо, капитан, – похвалил его губернатор, с чувством пожимая ему руку, – вы подаете возвышенный пример. Именно таким образом мы и вернем этих увлекшихся, но великодушных людей на истинный путь; благодаря вам задача моя станет легче.
– Пытаюсь идти по вашим следам, – почтительно ответил флибустьер, – я не могу желать лучшего образца для подражания.
– С десятью такими людьми, как вы, – продолжал д’Ожерон по-прежнему тихо, – всего за один год эта великолепная колония может просто преобразиться.
– Или погибнуть, – задумчиво пробормотал капитан.
– О! Неужели таково ваше мнение?
– Увы! Мы не такие люди, как все; в наших жилах течет огонь, а не кровь.
– Разве вы отступаетесь от меня?
– Вы так не думаете; к тому же сейчас вы получите доказательство противного.
Губернатор улыбнулся и пожал ему руку. Флибустьеры спокойно ожидали конца этих переговоров вполголоса.
– Я еще не договорил, братья, – продолжал Медвежонок после минутного молчания, – мне остается решить судьбу пленных испанцев. Разве справедливо будет, чтобы эти несчастные остались в неволе, когда все мы участвовали в разделе наследства человека, нами осужденного? Хотя эти пленные и являются представителями ненавистной нам нации, с нашей стороны будет вопиющей несправедливостью оставить их в неволе. Покажем гордым испанцам, которые в своем высокомерии называют нас ворами и преследуют, и травят, словно диких зверей, что мы презираем их и потому не боимся. Дадим свободу этим пленникам, и пусть они вернутся к своим родственникам и друзьям, которые уже не надеются увидеть их вновь. Узнав нас ближе, испанцы станут бояться нас еще больше. Одобряете ли вы мое решение, братья?
В толпе было заметно колебание, и с минуту капитан опасался, что его великодушная попытка разобьется о ненависть флибустьеров к испанцам.
Закон Береговых братьев запрещал под страхом смерти возвращать без общего согласия свободу кому бы то ни было из пленников-испанцев, мужчине ли, женщине ли, ребенку или духовному лицу.
Д’Ожерон с одного взгляда определил положение дел, он понял, что Медвежонок в порыве великодушия вышел за рамки благоразумия и если он не вмешается, то все погибло.
– Капитан Железная Голова, – сказал он, вставая, – благодарю вас от имени всех Береговых братьев за ваше великодушное предложение. Флибустьеры могущественны и не боятся врагов; они храбро нападают на них, но, поборов, лежачего не бьют. Их сердца открыты состраданию. К какой бы нации не принадлежали они, не надо забывать, что несчастны наши братья. Нам, изгнанным, так сказать, из общества, следует подать свету, клевещущему на нас, этот пример человеколюбия. Повторяю, капитан, приношу вам благодарность от имени всего флибустьерства. Ваши пленники