– Ну… попробуй, для примера, вспомнить ситуацию стопятидесятилетней давности. На Луну слетали, а дальше? И целых тридцать лет – бесконечные споры о том, а стоит ли вообще тратить деньги на космос? По-моему, параллели вполне ощутимые.
– О-оо, не надо! – Форен шутливо воздел над головой сжатые кулаки. – Кому ты это рассказываешь? Мне? Тогда все было совсем иначе. Технологии, способные обеспечить рентабельность космоса, не просматривались даже в отдаленной перспективе. Это потом уже появился холодный термояд Холла, потом уже был прорыв в полимерной химии, а тогда-то все было вполне ясно и понятно: инвестиции, к примеру, в автомобильную промышленность, выглядели делом куда более надежным, чем какие-то там космические исследования. Сейчас все совсем иначе… – Юбер вернулся к прежней задумчивости и вдруг пробурчал, опять глядя куда-то вбок: – Нас кто-то тормозит, Леон. Но кто и как – этого мы, скорее всего, не узнаем.
Это все Кодекс, мрачно подумал Леон. Когда я улетал, недоверие к Старшим было в Европе модным поветрием, а теперь оно превратилось в массовую паранойю. Этот ветер вырвался из аудиторий старинных европейских университетов и мгновенно разнесся по всему континенту, породив множество дискуссий – по большей части, совершенно пустых и бесплодных, ибо о реальной обстановке в окружающем нас мире мы знаем очень и очень мало. Кодекс принесен нам Триумвиратом; но, как оказывается, на свете существуют и другие силы: возможно даже, гораздо более древние и могущественные. Что такое Кодекс для них?
Подсознательно, практически не отдавая себе в этом отчета, Леон был уверен в том, что чужаки, пришедшие сюда на черных звездолетах, не могут быть враждебны своим братьям с молодой Земли.
Он помнил, он не мог забыть сильную ладонь, появившуюся из золотого сияния…
– Если я что-то узнаю, – произнес Леон, хитро улыбаясь, – я тут же дам знать тебе.
– Заметано! Надеюсь, ты сможешь завтра подойти ко мне в студию? Нам нужно нормальное, большое интервью. Вопросы я тебе набросал, вот…
Леон покидал Париж с двойственным чувством.
С одной стороны, он хотел задержаться во Франции на больший срок – его очень тянуло побродить по старинным городкам, насладиться суровой красотой замков и соборов, но, в то же время, его тяготила необходимость постоянно врать Юберу, который ходил за ним по пятам, словно чуя, что Леон знает ответ на его вопросы. Врать, юлить, уходить от них или резко менять тему разговора.
Леон знал ответ.
Собственно, он сложился в его голове в ту минуту, когда дотошный репортер заговорил о своей встрече со странноватым обитателем Мунтауна, сорок лет не ступавшим по Земле. Старый астронавт знал некую истину