Куминские рассказы. Владимир Циканов

городов и всей цивилизации, затерянном среди глухой тайги, небольшом леспромхозовском посёлке Кума. Находился он тогда, как, впрочем, и сейчас находится в Тюменской области, в Кондинском районе в ХМАО (Ханты-Мансийском автономном округе). Со временем, когда в наш посёлок пришла железная дорога (её строили от г. Тавды (районный центр в Свердловской области) до населённого пункта Усть-Аха, расположенного на полноводной и строптивой, очень красивой реке Конда – притока Оби, наш посёлок появился на карте СССР и стал называться станцией Куминская. Тавда – приграничный между двумя областями город, окружённый со всех сторон тайгой. Он находится всего в 100 километрах от ст. Куминская. Ещё Тавда известна на весь мир тем, что в ней родился и жил Герой всей пионерии Советского Союза, Павлик Морозов.

      Строительство железной дороги «Свердловск – Усть-Аха» входило в одну из плановых программ очередного пятилетнего плана общепринятой в то время Программы партии по строительству коммунизма в нашей стране, Советском Союзе. Конечно, этот план по строительству железнодорожных путей и всех прилагающих к ним инфраструктур (а это – благоустроенные посёлки вдоль всей будущей трассы для железнодорожников и их семей) успешно в то время был выполнен.

      Прежде чем поведать историю, рассказывающую о наших сибирских морозах в Тюменской области, скажу для сравнения пару слов о морозах на Байконуре, в Кызыл-Ординской области Казахстана, где мне довелось проходить срочную армейскую службу. Здесь объявлю сразу: наши сибирские – 40 градусные, по сравнению с казахстанскими – 20 с ветром, просто отдыхают.

      Странные в северном Казахстане климат и погода! Всегда удивлялся пока там жил. Когда зимой стоят морозы, почти всегда дует сильный ветер. А летом, в невыносимую жару – тишина. Полный штиль. И не единого поползновения, хоть бы какого-то жалкого, ветерка.

      В учебке, куда я попал сразу же после курса молодого бойца, наше подразделение раз в неделю заступало в караул. Мой пост был №3. Это склад ГСМ (горюче-смазочных материалов).

      От помещения, где располагались все военнослужащие, выполняющие боевую задачу по охране и обороне вверенного объекта, так называемой «караулки», «на глазок», до поста №3 было эдак около метров двухсот. И когда из караульного помещения выходила очередная смена, то на выходе над дверью загоралась, висевшая там, лампочка.

      Насчёт часового у нас в части была присказка: «Часовой – это труп, завёрнутый в тулуп, выброшенный на мороз, чтобы никто его не унёс!» Почему? Потому, что поверх солдатской гимнастёрки одевались ватные брюки и фуфайка, после этого – шинель, а уже после шинели – тулуп. Далее: прямо в сапогах залазили в валенки. На «гражданке» таких валенок не найдёшь днём с огнём! Наверно, это был в то время спец-заказ. Ремень автомата мы регулировали на самую максимальную длину. А уж сам автомат одевал на тебя кто-нибудь из караульных, то есть, находившихся рядом товарищей, потому как самому в такой слоёной «капустной» экипировке, из-за не поднимающихся вверх, хотя бы