Нашли в сенях, стоящее там, ведро с извёсткой, замазали руками полутвёрдой массой следы от дроби, а всё остальное прикрасили аккуратно кистью, уже разведённой в воде известью. Открыли окна, двери. Проветрили кухню. Порох был дымный. Разложили ружьё: ствол, приклад, цевьё. Завернули аккуратно всё это в покрывало. И отправился я с этим свёртком на вокзал уезжать в свой родной посёлок Кума, который находился дальше Тавды, вглубь тайги на север, на целых сто километров.
Только в поезде в полной мере до меня дошло, пришло осознание того, что могла произойти непоправимая трагедия. Сижу тихонько на своём месте, весь съёжился и трясусь от страха, как ягнёнок.
Через какой-то промежуток времени я вновь увиделся со своим другом Колькой, вручившим мне мою покупку, почитай, по сути дела – подарок моего отца. Спрашивал его, что да как сказали родители? Рассказывал: «К приходу родителей потолок высох, и они ничего не заметили. Да и кто на потолок-то смотрит?.. А вот запах пороха они унюхали, учуяли! Сказал им, что пистонами постреляли из ружья немного… Поверили!..» Ну, в общем, все как-то обошлось.
А я потом не раз в своей жизни замечал, что в минуты надвигающейся опасности или какой-то возникшей внезапно экстренной и неординарной ситуации, всегда как будто бы кто-то внутри меня мне подсказывал: «Всегда соблюдай «революционное спокойствие! Иначе – смерть!» А сам страх и его чувство во всём теле уже приходили намного позже.
Для удобства из-за низкого по своему возрасту моего роста в то время, отец подрезал (укоротил) у «нового» ружья приклад. Какая же была радость – иметь своё ружьё!!!
Отец учил, как правильно с ним обращаться, в какой последовательности заряжать гильзы, чтобы они, эти гильзы, превращались в настоящие охотничьи патроны.
И вот она – долгожданная осень! Открытие охоты! Мы с отцом, каждый – со своим ружьём! У папы – двуствольное, «ТОЗовка», а у меня – берданка.
У нас было две собаки. Шарик – чистокровная лайка. Красавец, ушки торчат, хвост – на два кольца. И – Тобик, хвост трубой, уши на половину висят. Обе охотничьи. А кто из них был лучше, определить было трудно. Шарику покажи ружьё, и он пойдёт (просто побежит с огромной радостью!) в тайгу даже с чужим человеком. А вот Тобик с чужим не ходил, только со мной или отцом.
Идём как-то все вместе по тайге, добыли несколько белок. Отец их тут же обдирал, а тушки делил и скармливал собачкам в награду за совместную охоту. Выходим на поляну, стоит одинокая сосна. Высоченная! До самой кроны ни одного сучка нет. Ствол гладкий, высоко уходит в небо. Собаки заливаются лаем! И бегают кругом дерева, и по стволу когтями царапают. А мы тоже вокруг топчемся, пытаемся рассмотреть да разглядеть что там и как наверху. Видим лишь какое-то чёрное пятно изредка мелькает, а крона густая. Сквозь неё то появляется это пятнышко, то исчезает. Понять никак не можем, что там? Отец