Достоверно только, что душа этого человека была насыщена мистическими идеями, – вся история его это доказывает. Он жил рядом с необычайной девой-юношей, все приключения которой, по-видимому, подтверждают возможность божественного вмешательства в события здесь, на земле.
Он присутствует при чуде порабощения этой крестьянкой двора, состоящего из бездельников и разбойников, при воодушевлении ею подлого короля, готового бежать. Он присутствует при невероятном событии. Юная крестьянка ведет, как послушных овечек, Ла Гиров и Ксентраев, Бомануаров и Шабаннов, Дюнуа и Гокуров, матерых хищников, послушно идущих на ее зов. Да и сам Жиль щиплет вместе с ними постную травку проповедей, причащается перед битвой, чтит Жанну, как святую.
Он видит, что Девственница сдержала все обещания. Она сняла осаду с Орлеана, короновала в Реймсе короля и теперь сама заявляет, что миссия ее кончена, просит как милости разрешить ей вернуться домой.
Можно быть почти уверенным, что в подобной среде мистицизм Жиля усилился; мы имеем, следовательно, перед собой человека с душой полурыцарской, полумонашеской; с другой…
– Прости, что перебиваю, но я не уверен, как ты, что вмешательство Жанны д'Арк было полезно Франции.
– A?
– Да, выслушай… Ты знаешь, что большинство защитников Карла состояло из головорезов с Юга, жестоких и страстных хищников, которых ненавидело население, искавшее защиты. Столетняя война была, в общем, войной Юга против Севера. Англичане в ту эпоху во многом оставались норманнами, сохранив кровь, язык и обычаи своих покорителей. Если, предположим, Жанна д'Арк осталась бы дома, Карл VII лишился владений и война закончилась бы. Плантагенеты царствовали бы над Англией и Францией, которые, впрочем, и составляли в доисторические времена, когда Ла-Манша не было, единую территорию, имели общих предков. Так создалось бы единое могущественное Северное царство, простирающееся до Луары, соединяющее людей, вкусы, наклонности и нравы которых были схожи.
Наоборот, коронование в Реймсе Валуа создало искусственную, несуразную Францию. Оно разделило сходные элементы, соединило самые несовместимые враждебные друг другу народы. Оно наградило нас, и – увы! – надолго, этими южанами, смуглокожими с темными блестящими глазами, этими пожирателями шоколада и чеснока, которые вовсе не французы даже, а испанцы или итальянцы. Одним словом, без Жанны д'Арк Франция не принадлежала бы потомству шумных и хвастливых людей, легкомысленных и коварных, этой проклятой латинской расе, чтоб ее черт взял.
Дюрталь пожал плечами.
– Скажи-ка, – смеясь, заметил он, – исходной точкой тебе служат идеи, доказывающие, что ты интересуешься родиной; вот уж чего я не ожидал.
– Конечно, – ответил Дез Эрми, зажигая потухшую папиросу. – Я согласен с древними римлянами: «Где хорошо, там и родина». А мне хорошо только с