Александр Васильевич Головнин (1821-1886) служивший членом главного правления училищ при министерстве народного просвещения, а затем министром; бывший членом Государственного совета; присутствующим в департаменте государственной экономики, а затем – в департаменте законов, писал:32 «В настоящее время очевидно, что государь сам не знает, чего он хочет и чего он должен хотеть и выбирает министров не потому, что такой-то соединяет необходимые условия для достижения предложенных целей, а следуя разным влияниям… Он берет людей самых разнообразных взглядов и убеждений и оставляет каждого действовать по своему взгляду, доколе придворные интриги, доносы тайной полиции и газетные статьи не убедят его, что избранный не годится для должности, на которую он назначен. Тогда он увольняется, и так же легко берется другой».
Такой подход, которому, похоже, следовал и царь Николай II, при подборе и расстановке кадров на главные государственные посты, и привел к тому, что в итоге он оказался в одиночестве.
Надо было учить коренных граждан России всем премудростям управления государством и армией, тогда государь получил бы не только грамотных помощников, но и радетелей за свою страну и свой народ; и назначать министрами и командующими армиями, таких как П. А. Столыпин и М. Д. Скобелев. А не окружать себя иммигрантами, которые заботились о собственном благе и благе своих народов, представителями которых они были.
– В день своего отречения 2 марта 1917 года Николай II пишет в своем дневнике: «Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко.
По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство без Думы будет бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение, Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим.
К 2.30 ч. Пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился.
Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого.
Кругом измена и трусость, и обман!
И вот еще слова государя: «Если я помеха счастью России и меня все стоящие ныне во главе общественные силы просят оставить трон и передать его сыну и брату своему, то я готов это сделать, готов даже не только царство, но и жизнь свою отдать за Родину».
– Нет – это не измена. Это победа иммигрантов и представителей малых народов над Россией, над русской государственностью! То же самое происходит и в наше время. И многие, не понимая этого, недоумевают, задавая вопрос: «Почему