Новость была радостной, но не настолько, чтобы унять гнев Цепиона, не обнаружившего жену в доме брата и не получившего любовного удовлетворения.
– Немедленно пошли за ними, – распорядился он.
Пришедший немного погодя Друз застал шурина сидящим неподвижно в кабинете, без книги в руках; все мысли его были заняты выходкой Ливии Друзы.
– Что за история произошла у вас тут с Ливией? – спросил он Друза, не обращая внимания на приветливо протянутую ему руку и не желая обмениваться с шурином поцелуями, как того требовали приличия.
Друз, предупрежденный женой, отнесся к этому снисходительно. Он начал с того, что уселся за стол.
– В твое отсутствие Ливия Друза переехала в мое имение в Тускуле, – объяснил он. – В этом не было ничего предосудительного, Квинт Сервилий. Она устала от города, только и всего. Переезд определенно пошел ей на пользу: она прекрасно себя чувствует. К тому же у вас родился сын.
– Моя сестра решила, будто я одобрил этот переезд, – засопел Цепион, – что совершенно не соответствует действительности.
– Ливия Друза действительно заверила меня в том, что ты не возражал. – Друз сохранял невозмутимость. – Однако это мелочи. По-моему, она и не помышляла об этом до твоего отъезда, а потом избрала самый легкий путь, сказав нам, что ты дал согласие. Думаю, что, увидевшись с нею, ты поймешь, что она действовала себе во благо. Ее здоровье и настроение теперь гораздо лучше, чем когда-либо прежде. А все жизнь за городом!
– Придется призвать ее к порядку.
Друз приподнял бровь:
– Меня это не касается, Квинт Сервилий. Не хочу об этом знать. Другое мне интересно: твое путешествие.
Под вечер того же дня в имение Друза прибыли слуги. Ливия Друза встретила их спокойно. Она не выказала неудовольствия, а просто кивнула и сказала, что готова ехать в Рим в полдень следующего дня, после чего позвала слугу Мопса и отдала необходимые распоряжения.
Старинное тускуланское имение преобразилось: это уже был не просто загородный домишко – здесь появились сад-перистиль и канализация. Ливия Друза проследовала в свою гостиную, закрыла ставни и дверь, кинулась на кровать и зарыдала. Все кончено: Квинт Сервилий вернулся домой, а дом для Квинта Сервилия – город. Ей никогда более не позволят побывать в Тускуле. Несомненно, он уже наслышан о ее обмане, – одно это, при его характере, означало, что ей следует навсегда выбросить Тускул из головы.
Катона Салониана сейчас не было в Тускуле, поскольку в Риме проходили заседания сената; Ливия Друза не виделась с ним уже несколько недель. Утерев слезы, она присела за письменный стол и написала ему прощальное письмо:
Мой муж вернулся домой и послал за мной. К тому времени, когда ты будешь читать эти строчки, я снова окажусь в доме моего брата в Риме,