– Да, – гордо заявил Уэстон по-малакандрийски. – Я умереть. Чхеловек жить.
– Ты ведь понимаешь, что в других мирах этим существам придется стать совсем другими, не такими, как ты?
– Да, да. Совсем другими. Никто не знать. Страньше!
– Так, значит, тебе дорог не облик?
– Нет. Облик – все равно.
– Тогда я решил бы, что тебе дорог разум… Однако это не так, иначе ты любил бы всех хнау, которых только встретил.
– Другой хнау – все равно. Человек – не все равно.
– Но разум человека ничем не отличается от разума других хнау, Малельдил сотворил всех одинаковыми. И если дело не в облике… Что тогда ты зовешь человеком?
Рэнсому пришлось это перевести на английский. Подумав немного, Уэстон ответил:
– Я не все равно человек. Наша раса. Которых человек породить.
– Странно, – заметил Уарса. – Свою расу ты тоже не любишь, потому что хотел убить Рэнсома. Тебе не важен ни облик, ни разум. Любое существо угодно тебе, если только оно твоего рода – как сейчас. Сдается мне, что на самом деле тебе дорого не само существо, как оно есть, а лишь его семя. Это единственное, что остается.
– Передайте, – сказал Уэстон, когда ему перевели эти слова, – что я не пытаюсь быть философом. Я прибыл сюда не для бесплодных споров. Если он не способен понять столь простых истин, как преданность человечеству (да и вы, Рэнсом, как погляжу, тоже), что толку сотрясать зря воздух?
Рэнсом не придумал, как перевести услышанное на малакандрийский, поэтому Уарса продолжил:
– Вижу, что повелитель вашего безмолвного мира заразил тебя гнилью. Есть законы, известные всем хнау: жалость, честность, стыд… Среди них и любовь к родным. По воле своего Уарсы ты нарушаешь все законы, кроме разве что последнего, который не самый главный. Однако и он глупо извращен в твоей голове и затмевает остальное. Ты слепо повинуешься ему; а спроси, почему это так важно, и ты не найдешь ответа и не сможешь объяснить, почему другие законы для тебя утратили смысл. Знаешь ли ты, зачем ваш Уарса так сделал?
– Мой думать, никакой Уарса нет. Новый человек умный и не верить старая сказка.
– Я тебе объясню. Этот закон он оставил, потому что гнилой хнау может сотворить больше зла, чем сломанный. Тебя он заразил, а вот этого, тощего, который сидит на земле, он сломал: в нем не осталось ничего, кроме жадности. Он не более чем говорящий зверь, и для моего мира он не опаснее животного. Будь он моим, я бы рассеял его тело, потому что хнау в нем уже мертв. Но тебя я попытался бы исцелить. Скажи, плотный, зачем ты пришел?
– Я сказать. Чтобы человек жить всегда.
– Разве ваши мудрецы столь невежественны и не знают, что Малакандра старше вашего мира и что час ее кончины уже близок? Она умирает. Мой народ живет в хандрамитах, и тепла с водой все меньше. Скоро, совсем скоро я положу своему миру конец и верну мой народ Малельдилу.
– Я знать.