– Увидела оценки на табло и никак не могла их сосчитать. Просто не понимала, много это или мало. И от боли. Так жалко себя было.
На следующий день в главном пресс-центре Лиллехаммера снова была пресс-конференция Керриган, на которой впервые за две недели зал поражал обилием пустых мест.
Впрочем, наверное, я преувеличиваю. Накануне вечером в Хамаре перед журналистами был разыгран еще один, заключительный, спектакль. Серебряный призер Игр потребовала, чтобы вход на аудиенцию с ней был свободным только для американцев, а для остальных – сколько останется мест. И прибыла в сопровождении свиты из двадцати восьми человек на двадцать минут раньше чемпионки. Но вопросов почти что не было. Когда я поинтересовалась у коллеги из CBC, почему, на его взгляд, Керриган не выглядит расстроенной, он, не задумываясь, ответил:
– Для нее спорт – бизнес. И поражение – не что иное, как неудавшаяся сделка…
Глава 5. Цена медали
На обратном пути из Норвегии в Россию, в самолете Осло – Москва на моих глазах российский фристайлист Сергей Шуплецов за пять тысяч долларов расстался со своей первой и единственной серебряной олимпийской медалью. «Очень нужны деньги», – сдавленным голосом произнес он, и на скулах заходили желваки.
Год спустя Сергей погиб в автокатастрофе. Я же, порой вспоминая о нем, как наяву вижу именно эту грустную картинку…
Возможно, когда таких медалей несколько, расстаться с одной, тем более за солидную компенсацию, – не такая уж большая потеря. Но практика говорит об ином. Олимпийское золото для человека, который его выиграл, – бесценно. И ни одна награда в мире не идет с ним ни в какое сравнение.
Объяснить феномен Олимпийских игр мир пытается на протяжении многих десятилетий.
– Я до сих пор не могу понять, что это такое, – говорил выдающийся тренер по фигурному катанию Валентин Николаев, подготовивший вместе с Галиной Змиевской двух олимпийских чемпионов – героиню Лиллехаммера Баюл и Виктора Петренко, выигравшего в 1992-м в Альбервилле. – У меня высшее техническое образование. Знаю и могу объяснить, почему самолеты летают. Но когда смотрю на самолет, то по-человечески не понимаю, почему «это» не падает на землю. Так и с Олимпийскими играми. Все их отличие от любого крупного турнира заключается лишь в отсутствии рекламы на бортах. Судьи те же, участники те же, программы те же. А турнир совершенно другой. И напряжение на этом турнире несравнимо ни с чем.
Об Олимпийских играх трудно писать достоверно, наблюдая за ними со стороны. Сопричастность – в любом качестве, будь ты журналист, врач или велосипедный техник, – кружит голову, притягивает, отравляет душу единственным желанием: увидеть победу своего спортсмена. Возможно, поэтому на то время, что продолжаются олимпийские баталии тех или иных Игр, все остальные события на планете уходят на второй план.
Олимпийские интервью, взятые сразу после победы, в которых спортсмен обстоятельно рассказывает о том, как именно боролся