– Слушайте, Евдокия Рома-а-ановна… Вы мне просто горизонты сознания расширили сейчас. Я думал, голова девушке нужна, чтобы прическу носить. А оказывается – чтобы было куда помаду красить.
Та-а-ак… Светский разговор не желал заканчиваться.
– Девушке для помады, да, – процедила Дуня через силу, старательно глядя на дорогу, – а мужчине для чего нужна голова? По вашему мнению?
– Чтобы думать, – ответили елейным голосом. – Думать вообще полезно. Вот, например, я уже десять минут размышляю, почему мы едем на второй передаче. Вы случайно не запамятовали, Евдокия… э-э-э… Романовна… что у вас коробка механическая? И передачи повышать надо. А то как бы с вашей золоченой каретой не случилась беда похуже, чем пробитое колесо.
– Кого я слышу, не иначе – звезду автостопа! – слова вырвались прежде, чем Дуняша подумала над ответом. – Видимо, с вашей богатой биографией вы специалист по всем машинам, что встречаются на магистралях нашей необъятной страны. С таким опытом да не иметь своей – какая досада, не правда ли?
Хам! Хам! Как есть хам! Она его подобрала, можно сказать, предоставила мягкое сиденье и крышу над головой, везет (вот, кстати, куда он едет-то хоть?). А в ответ вместо спасибо – ткнул носом в промах.
«Рыцарь, говоришь?» – противно напомнил внутренний голос.
Дуняша, пылая уже не только ушами, но и щеками, переключила передачу и прикусила с досады губу.
Иван не узнавал себя. Не был ведь замечен раньше в хамстве. А уж над этой девочкой, все прегрешения которой состояли в том, что у нее довольно хорошенькая внешность, которую она сумела очень выгодно инвестировать, и вовсе грех было смеяться.
Но слова вылетали помимо воли, особенно при взгляде на ее водительские навыки.
И вообще, интересно, чем думал папик, когда покупал своей кукле машину на механике?
Однако на последней фразе злость удалось удержать. Правда – чудом. И еще все-таки проснулся разум. Эта «девочка для папика» – за рулем. И если Иван сейчас начнет орать – они могут оказаться в кювете. Или на крыше.
«Молчи, молчи…» – уговаривал себя Тобольцев. Но обида кипела. Откуда у женщин, даже самых непроходимых куриц, это умение ударить в самое больное и уязвимое место?
Да, у него нет своей машины. Квартиры тоже нет. Нет только потому, что ему все это не нужно. Он вольная птаха. И, между прочим, Ивану доводилось сиживать за рулем настоящего гоночного болида! Когда работал фотографом на «Формуле Русь»!
Ваня уговаривал себя молчать, но скосил взгляд на приборную панель.
– Три тысячи оборотов. Пришпорьте колесницу, царица.
Вообще-то красный цвет Коко не просто оттенял маникюр Дуняши, но и говорил об их общей любви к скорости.
Чтобы как-то унять желание покалечить удобно устроившегося рядом любящего поучать бомжа, Дуня включила музыку на полную, решительно нажала на газ, и Коко понеслась по пустой трассе.
Давно