И, конечно, никто из нас не твердил, как заклинание: «Вот Он – источник наших бед!» Мы знали: «С Ним народ победил!»
В нашей студенческой семье не было изнеженных отпрысков. Все были равны: одни прошли дороги войны, другие познали страдания и нужду. Была у всех нас жажда знаний.
В те годы в Московском горном институте были сосредоточены ведущие ученые отрасли. С первых дней учебы нам давали не только глубокие знания по общим и специальным дисциплинам, но и внедрялось в сознание: стране нужно много угля, но только без крови.
Помню, в приемной ректора института, выдающегося ученого, ставшего впоследствии академиком Академии наук СССР, В.В. Ржевского на видном месте висела картина, на которой художник изобразил в забое обнаженного человека, на четвереньках тянущего корыто с углем. На шее у него был хомут, а между ног тянулась к корыту лямка. Так встарь из низкой лавы в откаточный штрек иногда спускали уголь. В шахтерской среде эта профессия называлась «мудотёр».
Не только этим, конечно, но нас повседневно убеждали в тяжести и опасности выбранной профессии. Студентам уже с начала обучения надо было два раза в год проходить практику на шахтах и угольных разрезах. Это были Подмосковье, Тульская, Челябинская области и, наконец, Кузбасс, ставший для меня впоследствии второй родиной. Я познавал профессии проходчика, электрослесаря, помощника машиниста экскаватора и гидромониторщика.
Последняя особенно запомнилась. И не только тем, что за два месяца я заработал громадные по тому времени деньги (осталось на житье в институте, и даже семье помог), но и тем, что только чудом остался в живых.
А было так. На угольном разрезе Краснобродский я тогда уже самостоятельно работал на месте гидромониторщика. На первый взгляд – ничего сложного: управляй стволом гидромонитора, не забывая, что перед тобой почти рядом, в 10 метрах, 15-метровая стена наносов, которую надо разрушить струей, вода которой унесет потом размельчённую породу в отвалы.
В одну из ночных смен, любуясь восходящим солнцем и неописуемой красотой окружающей природы, – а это отроги Горного Алтая, всем телом ощущал силу струи, бьющей из ствола (ей можно согнуть железнодорожный рельс). Пытался песней перекричать гул, похожий на раскаты грома, исходящий от мощных потоков воды и падающих с высоты пластов земли… И вдруг… я взлетаю к солнцу. Плюхнувшись в пульпу[3], при этом лишь жесткими краями задетый пролетевшей надо мной струей, я какое-то время лежал в беспамятстве. Благо, сработала автоматика, и давление в мониторе спало, а ствол его лежал рядом со мной.
Выяснилось: крепление ствола из-за заводского дефекта обломилось, не выдержав давления, и меня, грудью упиравшегося в длинный рычаг управления (водило), как бейсбольной битой, подбросило ввысь. Благо, что это был не удар по телу, а бросок.
Я получил убедительный урок. Труд горняка не дает возможности