– Вы вчера в театр ходили? Правильно? В первом ряду с блондинкой стройной такой сидели… Тоже верно… А я на сцене был. Главную роль играл…»
Первая работа
В начале девяностых устроился грузчиком в одну маленькую одесскую типографию. Там деньги платили. Редкое по тем временам дело.
И вот захожу в цех резки бумаги, который назывался флаторезкой. Навстречу мне выходит некто кучерявый. Скорее длинный, чем худой. С лицом скорее безумным, чем интеллигентным, и, не знакомясь, заявляет:
– Ну, бабуин, работать будем вместе. Ты, Склифосовский, не переживай, коллектив у нас хороший. Вчера воздушного змея запускали, сегодня на перерыве будем с гаражей плевать на дальность. Так что запасайся…
– Чем? – спрашиваю.
– Как «чем»? – удивляется. – Слюной. Она быстро заканчивается с непривычки.
Хотел я что-то ответить, но он палец вверх поднял и прислушался.
– Полундра, Пржевальский! – говорит. – Начальница идёт…
И, как настоящая обезьяна, с места прыгнул на двухметровый стеллаж с чистой нарезанной бумагой. И, перепрыгивая со стеллажа на стеллаж, оставляя на бумаге вмятины и следы от кед, поскакал на своё рабочее место. Я тоже на всякий случай вышел во двор.
– Новенький? – я столкнулся с плотным, подслеповатым парнем. Лицо у него было простое, деревенское, и я почему-то сразу прозвал его Грицко. – Как зовут? Генрих… Ох, тяжело тебе с таким именем, наверное. Все сразу Генриха Наваррского вспоминают. Кстати, помнишь, как в «Страданиях юного Вертера» у Гёте?
И он произнёс какую-то фразу на немецком языке. Потом задумался и произнес ещё одну. И кому-то, улыбаясь, кивнул… Рядом, на скамейке сидел паренёк и жадно грыз морковку. Я решил присесть к нему.
– Я здесь ненадолго, – сразу сказал он, вероятно, чтобы я на него не рассчитывал. – Я хочу в мореходку пойти.
– Ладно, – говорю, – а ты что, голодный? У меня там бутерброды какие-то есть. Будешь?
– Не, – говорит. Я – буддист. Мне хлеба нельзя…
– Почему? – я даже заинтересовался.
– Чтобы не обкрадывать колос…
К начальнице я подошёл немного сбитый с толку.
– А что это у вас все такие странные? – спрашиваю.
– Понимаешь, – доверительно говорит мне начальница, – у нас тут над воротами типографии «придуркоуловитель» установлен. Другие сюда просто не заходят. Так что, добро пожаловать в наш замечательный коллектив. Чувствуй себя как дома.
Она поднялась из-за стола и, придерживая платье, отвесила мне глубокий реверанс.
Первые заработанные деньги
1973 год. Мне – четыре. Лето. Мы с мамой, папой и старшим братом гуляли по Дерибасовской. И поначалу ничего не предвещало лёгкой наживы. Но возле магазина «Золотой ключик» к нам подскочила странная, взлохмаченная блондинка неопределённого возраста. Вид у неё был какой-то безумный. Первые сказанные ей слова только подтвердили эту догадку:
– Ой, – сказала она возбуждённо, – какие у вас чернявенькие детки. Нам подходят…
Моей