– Давай не будем лучше. – едва ли договорив, решила снова целовать короткими частями.
– Давай. А почему?
– Потому… – промычала, не отрывая губ. – Замученная была…, спать хотела.
– Эй! – оторвал от себя. Сначала ухмыльнулся, потом серьёзно сказал: – Прикуй меня к кровати, я не хочу от тебя уходить.
Улыбнулась в ответ, но покачала головой. И далее последовал ещё один поцелуй.
– …Подари мне последнюю ночь. Я сегодня хочу умереть… – снова своё повторил.
– Шутишь? Заходи ко мне почаще, и каждая ночь будет казаться последней. – закончила фразу коротким поцелуем.
– Я не шучу. Ты – единственная, кого я хотел бы видеть, в последний раз.
На этот раз она сама от него отлипла. Ухмылка медленно сошла, незаметно исчезла страсть, похотливость, и она обхватила себя руками, спрятав грудь. Но он быстро сообразил, что шуточек его не понимает. Несвязанные фразы со странными намёками попросил забыть, как неудачные попытки к себе расположить, и, в подтверждение своей решительности, прислонил к своему тёплому телу, а рукой полез между ног. Она сразу распознала знакомый ей язык тела и жестов. Мышцы напряглись, руками обняла шею, и глаза закрыла, прикусив, все ту же, нижнюю губу.
– Расслабься! – отреагировал, когда почувствовал, что она – как кролик, затаившийся в углу. Увидел, как прикусила, теперь уже, палец и задержала дыхание. Застонала, будто от боли.
– Знаешь, о чём сейчас мечтаю? Просто хочу выспаться. У тебя на груди. – прошептала, когда внезапный испуг отхлынул, – реакция тела на прикосновение, прошла. Потому что часто «прикладывались» к тому месту, а она терпела, прикусив что-нибудь. – Но перед этим – я буду тебя долго истязать. Пока хватит сил.
Она, и правда, настолько возбудилась, что готова потратить все свои силы на настоящий, нежный и чувственный секс, по которому соскучилась за столько лет. Хотя, могла бы, как и прежде, просто проспать и с ним она была уверена, что никакой внезапной пакости и боли от него не стоит ожидать.
Она, немного, ожила, повеселела: лицо, в бледно-оранжевом свете, посветлело, а губы, увлажнённые слюной, привлекательно заблестели. Она решила оставить все свои прелюдии, которыми владела, и преступить к самой основной и важной сцене, к которой её мало допускали.
То одеяние эльфа, что поблескивало, тускло и звенело, нужно было снять. Сперва, попросила его помочь, чтобы также разорвал, как и шортики недавно. Нравилось ей это делать, – когда нет доступа к телу, а снимать такие вещи быстро невозможно. Но вспомнила быстро, что его руки всё так же – неуклюжи, хоть и сильные, но слишком неопытны. Тогда, лёгким движением, стянув до пояса, сбросила с себя, как змейка кожу. И сеточка сползла на живот.
Осталась зелёная шапочка на голове, с шумным хвостиком, повисший на плече, торчащий вверх чубчик и ошейник, весь колючий, с цепочкой, за которую Джек подзывал к себе. Она медленно прошлась языком по его животу, и спустилась ниже, но он снова подозвал к себе, потянув,