Политрук части, не скрывая весёлого настроения, вызванного этой новостью, повторял на все лады ещё очень долгое время, лишь завидя Василия: «Ну ты, Вася, дал! Два месяца как в армии, а уже орденоносец!», «Где наш герой-орденоносец?» и так далее.
Васе нравилась служба. Он много рассказывал о первых месяцах в армии Кольке и его друзьям.
– Дедовщина? Конечно, была, как же без неё? – ухмылялся Василий Алексеевич, рассказывая о начале военной карьеры. – Отдали меня, подшефного, старослужащему. Так принято было у нас. Он за мной ухаживал, будто за малой деточкой: подворотнички мне пришивал, сапоги чистил, следил, чтобы я опрятно выглядел, устав воинской службы вслух вечерами читал, словно сказку на ночь. А как же вы думали? Ведь если что не так со мной – ему сразу взыскание от командира: наряд вне очереди, а то и сразу два. Ну а если в порядке со мной всё, то в увольнительную нас обоих на сутки, а увольнительная – настоящий праздник. Эх, а какие девчонки приветливые жили в городке, где мы стояли! Просто загляденье, а не девочки – каждая словно спелая вишенка. Конечно же, я на службе старался! Совершенно невозможно старшего товарища подвести!
Для Кольки, наслушавшегося от демобилизовавшихся товарищей всяких рассказов нехороших про неуставные порядки, царящие в советской армии с шестидесятых годов, истории деда о его службе в качестве молодого казались удивительными байками, так непохожими на сформировавшиеся у него представления об армии.
Приятная для Васи служба закончилась 22 июня 1941 года. Его часть не бросили сразу во фронтовое пекло. Война началась и шла, а они всё стояли и стояли почти на том же месте дислокации. Полностью укомплектованная личным составом и самым новейшим по тому времени вооружением, вышколенная и обученная ведению боевых действий в постоянных учениях и тренировках, с офицерами и сержантами, имевшими боевой опыт, дивизия стояла в глубоком тылу. Дивизия стояла, и он вместе с ней.
Он – командир первого орудия второй батареи стадвадцатидвухмиллиметровых дивизионных гаубиц – лучшего орудийного расчёта в батарее, лучшей батареи не только родной дивизии, а всего округа. В то время, когда под Москвой гибли в полном составе почти безоружные и необученные отряды московского ополчения. В то время, когда одуревшие от страха высшие военачальники кидали в мясорубку битвы под Москвой три с половиной тысячи молоденьких будущих офицеров,