– Как ты смогла пережить это? Я не о боли в сломанных костях, к этой боли можно привыкнуть и облегчить медикаментами. Боль от разбитой вдребезги мечты и убитых надежд, как ты сумела её перенести? – негромко спросил Андрей собеседницу, заглядывая ей в глаза. – Всё, чем ты жила до семнадцати лет и чем собиралась жить последующую жизнь, вмиг рухнуло. Твой привычный мир исчез… нет, не так, хуже… он не исчез, просто тебе доступ в этот мир перекрыли, а другой жизни ты не знала. Я бы, наверное, покончил с собой, – глухим голосом закончил Андрей, нахмурившись и скорбно поджав губы.
– Я пробовала, – еле слышно призналась Клавдия. – Я не представляла, как мне дальше жить, что делать. Я то уговаривала себя, что жизнь продолжается, что жить можно и без балета, то впадала в чёрную бездну отчаяния. Однажды в такой момент безысходности я приняла душ, накрасилась, сделала причёску, выпила упаковку таблеток папиного снотворного и легла умирать, приняв красивую позу. Глупая, хотела умереть красивой, – Клавдия горестно усмехнулась. – Очень скоро мне стало так плохо, я сильно испугалась, но уже не могла пошевелиться, тело было как ватное. Меня охватила жуткая паника. Что я наделала! Я не хочу умирать! Господи, помоги мне, спаси меня, глупую! Я не хочу, я боюсь умирать! Мысли бешено метались в моём угасающем сознании. Я была в доме одна, помочь мне было некому. Я понимала, что скоро умру, но как же молодость и желание выжить сопротивлялись неизбежному!
Я перестала чувствовать своё тело и ощущать что бы то ни было, как будто меня поместили в чёрный ящик со звуконепроницаемыми стенками. Представляешь, в эту минуту, когда моя душа практически прощалась с телом и с этим, как говорят, бренным миром, мой мозг работал чётко и ясно, как никогда. Я поняла: люди, совершающие самоубийство, вовсе не хотят умирать. Нет! Люди, доведённые до отчаяния невозможностью исправить действительность или смириться с нею, идут на крайний шаг, и актом суицида как бы шантажируют Бога. «Уж на такое, то есть на моё желание проститься с жизнью, Он не сможет не обратить внимания, не пойти навстречу! Бог наконец поймёт, насколько сильно и мучительно я страдаю, и смилостивится надо мной. Он же всё может!» – думают самоубийцы на уровне подсознания. Они, как почти все люди, не верят в собственную смерть и боятся её, а потому наивно полагают, что Господь оценит всю глубину их отчаяния и пожалеет. И спасёт, и исправит, и выполнит…
Тут мой разум стал заволакиваться чернотой, мысли вязли и прилипали к этой черноте, как мухи к мёду. Почти потеряв сознание, я увидела возле себя размытый облик кого-то. Что было дальше – я не помню, знаю только со слов отца. Папа рассказывал мне потом: сидя на важном совещании, он вдруг почувствовал, что ему срочно нужно домой. Сердце его мучительно болело, отца охватила такая паника, что всю дорогу до дома он умолял водителя ехать быстрее. Ему казалось, что автомобиль не едет, а еле-еле тащится. Взлетев по лестнице