Летом 1989 мама и бабушка регулярно смотрели объявления об обмене. Частной собственности на квартиры не было, но можно было сделать обмен. В том числе, обмен квартир в разных городах. Но желающих, сами понимаете, после прогремевшей на всю страну ферганской резни, не было.
Неделя за неделей проходили, пришла осень, новый учебный год и вместо обычных детских разговоров, у 9-ти летних пацанов, начались разговоры о том, кто и куда уедет. Я был уверен, что и мы скоро уедем, но жизнь распорядилась иначе – обмена мы так и не нашли.
Но многие уезжали. Город, как уже упоминал ранее, был интернациональным. В конце 80-х для евреев и немцев открылись двери в Израиль и Германию. Руководство СССР эти двери открыло. Соседний с моим квартал заметно опустел, там, как раз, проживало много евреев и немцев. Из класса несколько человек туда уехали. Затем крымские татары стали перебираться в Крым. И вот наступила очередь для русских уезжать из Ташкента.
Кто-то, тогда, окольными путями через фиктивные браки умудрялся продавать квартиры и уезжать. У нас такой авантюрной жилки не было, обычная законопослушная советская семья. Сидели и ждали лучшего. Либо обмена, либо нормализации ситуации. Подходящего варианта обмена трехкомнатной квартиры, в неплохом районе Ташкента, так и не нашлось, а ситуация действительно нормализовалась, как только во главе республики встал Каримов.
Понятия не имею, было ли это взаимосвязано, но при Каримове в Ташкенте ситуация быстро пришла в норму. Если из других регионов приходили жуткие новости и слухи, о том, как люди бросают все и бегут, спасаясь от погромов, убийств, изнасилований, то в столице Узбекской ССР общественный порядок навели быстро. Русскоязычное население, с облегчением на душе, встретило новость о новом главе республики, узнав, что жена у него русская. На самом деле, Татьяна Каримова только наполовину русская: отец таджик, мать русская, но мы тогда таких подробностей не знали. Везде упорно твердили одно – она русская и точка.
Поднявшие было голову, националисты и исламисты, с явным неодобрением восприняли это назначение. Им Каримов был как кость в горле: и жена русская, и говорит по-узбекски плохо, и родом из Самарканда. Первые два обвинения понятны и без разъяснения, а вот по последнему надо сделать отступление от повествования. Попробую растолковать, почему же факт рождения в Самарканде для узбекских националистов было «черной меткой».
Самарканд – город древний, практически ровесник Рима. Там до сих пор сохранились остатки стены Александра Македонского. Когда в 20-х годах была образована Узбекская ССР, столицей новой республики стал Самарканд.