– У Билда змея была с надписью, – не унимался Брюль. – «Свобода или смерть». У того «урфина» тоже.
– Да где они, по-твоему, здесь «урфинов» делают?! И с какого хрена тогда остальных из других мест доставляют – из Лазаревки той же? Делали бы всех здесь!
– Здесь отбирают лучших из нас, отправляют в другое место, там из них делают «урфинов» – и…
– И опять сюда?.. – хохотнул Злыдень. – Тебе в логистики надо, сразу медаль дадут, веришь-нет?
– Ёш вашу! Хватит вам лаяться, – не вытерпел Колыч. – Что изменится, если узнаете? Скажете: «Не, я так не согласен, я домой пошел»?
– А я, простите великодушно, вообще не верю, что здесь кого-то чему-то учат, – скромно произнес одноногий лекарь. – По-моему, это просто цирк, представление. Кто-то оттуда, – подняв руки, пошевелил он пальцами, – за всем этим наблюдает и посмеивается. Весь мир, как говорится, театр, а уж наша помойка – тем более.
– Это ты потому, что из Центра культуры сюда попал? – оскалился Брюль.
– Да ну вас, – дернул Грибок подбородком. – Смотрите, плохо станете играть – спишут вас в отходы. Между прочим, это мое объяснение исчезновения тех самых сталкеров. И Билда тоже.
– Ну если уж Билд плохо «играл»! – воскликнул Злыдень. – Да он этих «урфинов» покрошил, как грязи!
– Это, возможно, еще не показатель хорошей игры. Излишняя порча реквизита опять же…
– Ёш твою вошь! – вскричал Колыч. – Давайте уже спать! Завтра, чую, наиграемся! А ну, тушите факелы!
– Нет-нет, – торопливо произнес Аникей Александрович. – Погодите! Я не понял главного: как все это происходит? Эти «урфины» – они что, нападают на вас? Но если они придут сюда, а их, как я понял, куда больше четырех, то они ведь вас сразу… Ну, вы меня поняли. А если не нападают, то зачем это делаете вы?.. А другие сталкеры? Вы говорили про других… Где они? Может, это как раз они провоцируют «урфинов»? Опять же, зачем? Объясните, а то я не засну.
– Вот уж напугал! – проворчал Колыч. – Не заснет он… Слазь тогда с моей лежанки, ёш твою вошь!
– Пожалуйста, – стал подниматься ученый, но Злыдень, подскочив, надавил ему на плечи и вновь заставил сесть.
– Ты вот что, Колыч, – повернул он голову к Илье Николаевичу. – У нас ведь как, да ты и сам знаешь: за язык никто никого не тянет. Но уж коли ты этот язык сам высунул и перед людьми потряс, то будь добр – за то, что вытряс, ответь. Ты ведь сам свою шконку Беспалому предложил, так?
– До завтра только, – буркнул Колыч.
– А сейчас уже завтра?
– Покуда нет. До полуночи два часа еще, пускай остается.
– Ага… То есть до нуля часов ты еще потерпишь, а как стрелочки сойдутся, дашь ему пинка? Молодец! Вот это по-нашему, по-сталкерски! Сталкер слово дал, и, ежели ему напомнят, конечно, он его до последней буковки выполнит. Настоящий ты сталкер, Колыч. Да что там сталкер – настоящий мужик, хозяин своему слову! Рад я за тебя. Веришь-нет?
– Не