– Ладно, не реви, – примирительно сказала я. – Верю я тебе, только успокойся. Расскажи толком, что случилось.
Мариша всхлипнула еще пару раз для закрепления результатов своих рыданий и приступила к подробному рассказу.
– Значит, его убили у тебя перед квартирой, а потом он сумел еще открыть дверь, добраться до постели и прикрыться подушками? – подытожила я. – Лучше бы он в это время вызвал «Скорую помощь».
– Или его кто-то другой притащил ко мне в постель. И вовсе не обязательно, что перед квартирой, могли и в самой квартире. Но самое ужасное, что убили его моим собственным ножом, верней, ножом моей бабушки, но так как она уже умерла, то он почти что мой, – произнесла Мариша, и глаза ее снова начали наполняться слезами. – А значит, версия о том, что его убили посторонние хулиганы в подъезде, отпадает. Откуда бы им взять мой ножик?
– Давай пока подумаем, у кого могут быть твои ключи? – сказала я, ставя перед Маришей дымящуюся яичницу, щедро посыпанную петрушкой, я где-то слышала, что эта травка укрепляет нервную систему, поэтому не поскупилась.
– Вчера уже про всех подумала, – сказала Мариша, перечислила длинный список лиц и приступила к остывшей яичнице.
– Очень хорошо, можно начать с той подруги, которая увела у тебя любовника, потом поискать записку с адресом того типа, про которого ты ничего не помнишь, а потом, если нигде ничего не выгорит, навестить твоего бывшего жениха.
– Он же в Москве и к тому же в таком месте, куда просто так не пускают, – испугалась Мариша.
– А перед этим мы навестим квартиру твоей бабушки и расспросим твоего братца, куда он дел такой замечательный ножик, – не обращая внимания на Маришины терзания, продолжила я.
– Знаешь, что я подумала в связи с этим, – перестала наконец стонать Мариша, – ведь мой жених был со мной на квартире, когда мы разбирали вещи после бабушки. Вертелся у всех под ногами и всем мешал. Я просто не знала, как от него избавиться, и отправила его на кухню считать серебро. Может, он тогда и прикарманил ножик. Не потому, что он был ему нужен, а просто на память.
– Да, нам просто необходимо навестить беднягу, – сказала я. – Сколько ему еще осталось?
– Не знаю, – тоскливо промямлила Мариша. – Суда еще не было. Адвокат надеется скостить до трех лет, значит, дадут пять. Но я не общалась ни с ним, ни с его родителями уже целый год. Они удивятся, откуда такой внезапный интерес.
– Это единственное, что тебя сейчас волнует? – съехидничала я. – На твоем месте я бы волновалась не о том, что там кто-то скажет или подумает, а как тебе доказать то, что ты не убивала своего Никиту.
– Надо бы его жене сообщить, – робко подала голос Мариша.
Я чуть не подавилась бутербродом с сыром, который как раз жевала.
– Ты с ума сошла? – возмутилась я. – И как ты себе это представляешь? Придешь к ней или позвонишь? Извините, тут