Правда, до поры до времени. Пока судьба не бросила к её ногам Дантеса…
Пушкин впервые увидел Натали в 1828 году в Москве. Как-то так получилось, что на балу у танцмейстера Иогеля очутились он и она. Первое впечатление поэта: Гончарова напоминала какую-то заводную куклу – прекрасную и почти неземную.
Чуть позже он добился согласия Гончаровой стать его женой. Во время венчания внезапно потухла свеча. А ещё – упали крест и обручальное кольцо. Пушкин похолодел, потом негромко произнёс:
– Плохое предзнаменование…
Об этом он будет долго вспоминать. Но твёрдо знал одно: свой выбор сделал правильно. И в который раз любовался своей Натали, которую про себя называл Татьяной Лариной…
Князь П.А. Вяземский (из «Старой записной книжки»):
«Александр Булгаков рассказывал, что в молодости, когда он служил в Неаполе, один англичанин спросил его: “Есть ли глупые люди в России?” Несколько озадаченный таким вопросом, он отвечал: “Вероятно, есть, и не менее, полагаю, нежели в Англии”. – “Не в том дело, – возразил англичанин, – вы меня, кажется, не поняли: мне хотелось узнать, почему правительство ваше употребляет на службу чужеземных глупцов, когда имеет своих?”
Вопрос, во всяком случае, не лестный для того, кто занимал посланническое место в Неаполе» [20].
«Коллекционировать» женщин Жорж Дантес начал давно. Так давно, что успел запамятовать, с чего всё началось. Но однозначно с бутылки бургундского и ночи в грязном борделе. А потом пошло-поехало: гувернантки, гризетки, madame, мademoiselle… И… мonsieur. Дитя наполеоновских войн, он оказался на развилке Истории, где благодетель и разврат гуляли под руку. Вольные нравы Сен-Сира существенно подпортили характер Жоржа. Густые бачки, светлые вьющиеся волосы и красивые серые глаза влекли к нему женщин, как ос на патоку. Завзятый рассказчик и балагур, этот красавчик умел нравиться. И был избалован прекрасной половиной почти «до изнеможения».
Однако всякая медаль, как известно, имеет две стороны; парадный фасад – чёрный ход, а каждый шкаф – свои скелеты. У Дантеса «скелетов» было два. Во-первых, со своим приёмным отцом, как было сказано, его связывала плотская любовная связь. Ну а во-вторых, этот отчаянный гуляка был серьёзно болен. Дантес, как шептались, страдал болезнью, которая плохо поддавалась лечению. По крайней мере, Пушкин ничуть не сомневался, что донжуан поражён «болезнью любви». Деньги приёмного отца помогали проводить дорогостоящее лечение. Влиятельный Геккерен пресекал все пересуды о своём сыне, поэтому говорить о болезни Дантеса открыто было не принято. Однако Александр Сергеевич, будучи уверенным, что у его врага lues, в выражениях не стеснялся.
Хроническое заболевание раз за разом обострялось. Болезнь протекала тяжело, с высокой температурой и упадком сил, укладывая бедолагу на неделю-другую в постель. Так приходилось расплачиваться