Хотя в последнее время императору было не до чьих-то шашней – всё чаще и чаще Николая беспокоили головные боли. Не помогали ни анисовые капли, ни холодные примочки. Давала знать недавняя травма…
Проблемы со здоровьем по-настоящему у Николая Павловича начались вскоре после того, как он присягнул на императорский трон. К приступам мигрени, не дававшим покоя с юности, ещё прибавились сильные боли в темени. В ночь с 9 на 10 ноября 1829 года в одном из залов Зимнего дворца с грохотом рухнула на пол большая китайская фарфоровая ваза. Выйдя на шум, Николай поскользнулся на паркете и упал навзничь. Падение оказалось неудачным: царь сильно ударился головой о стоявший поблизости шкаф, потеряв на какое-то время сознание. Никем не замеченный, самодержец пролежал на полу не менее четверти часа. Несколько дней, проведённых в постели под наблюдением опытных докторов, помогли восстановиться; правда, не полностью: отныне головные боли беспокоили императора почти постоянно.
Через несколько лет – очередное происшествие, едва не ставшее для Николая фатальным. В конце августа 1836 года проездом из Пензы в Тамбов недалеко от местечка Чембара[19] на середине горы кучеру не удалось сдержать лошадей, и те понесли. В результате экипаж опрокинулся набок. Царственный пассажир получил множественные ушибы, при этом оказалась сломана ключица. Пострадал и сидевший рядом А.Х. Бенкендорф; но больше всех досталось камердинеру, сидевшему вместе с кучером на козлах. Ему-то первому по указанию царя и оказывалась помощь.
Перевязку императору сделал уездный доктор Цвернер, причём настолько удачно, что дело быстро пошло на поправку. Дабы не обидеть местного лекаря, Николай согласился провести пару недель в уездном училище под наблюдением заботливого Цвернера. И результат не заставил себя ждать: кость срослась вполне благополучно[20].
А вот головные боли остались…
Незаметно пролетело ненастное лето. Сентябрьские затяжные дожди возвестили о приходе осени…
11 сентября 1836 года Кавалергардский Ея Величества полк, покинув Новую Деревню, вернулся на зимние квартиры, расположенные на Шпалерной улице. 12 сентября Пушкины выехали с дачи на Каменном острове и поселились «на Мойке близ Конюшенного мосту в доме княгини Волконской».
Летние дачные балы заметно сблизили Натали и Дантеса. И щепетильные ценители мазурки и котильона это отметили первыми. Хотя приёмному сыну посланника балы уже оказали важную услугу; оставалось лишь закрепить занятые позиции. В «карамзинском кругу» Дантеса теперь хорошо знали, с ним считались; и это притом, что по-русски француз не знал