В этот раз причина, на первый взгляд, была никчемная: Никита Козлов, слуга поэта, напившись в стельку, в прихожей Корфа учинил скандал и разодрался с камердинером хозяина, за что последний, дабы не буянил почём зря, дебошира хорошенько отмутузил. Козлов пожаловался Пушкину. Поэт вспылил и предложил барону разобраться у барьера. В ответ Корф заметил:
– Вашего вызова из-за такой безделицы не принимаю. И не потому, что вы Пушкин, а потому, что я не Кюхельбекер…
Пушкин оскорбился ещё больше, но потом они всё-таки помирились…
У Пушкина было своё собственное видение чести русского дворянина. Такой вывод можно сделать, ознакомившись с одним его письмом, адресованным некоему г-ну Дегильи, уклонившемуся от дуэли. Вчитаемся, постараемся в каждой строке письма разглядеть нечто большее, нежели простое обращение к трусоватому французу:
«К сведению г-на Дегильи, бывшего французского офицера. Недостаточно быть трусом, нужно еще быть им в открытую.
Накануне паршивой дуэли на саблях не пишут на глазах у жены слезных посланий и завещания; не сочиняют нелепейших сказок для городских властей, чтобы избежать царапины; не компрометируют дважды своего секунданта.
Все, что случилось, я предвидел заранее и жалею, что не побился об заклад.
Теперь все кончено, но берегитесь.
Примите уверение в чувствах, какие вы заслуживаете.
Пушкин. 6 июня 1821.
Заметьте еще, что впредь, в случае надобности, я сумею осуществить свои права русского дворянина, раз вы ничего не смыслите в правах дуэли».
Всё ясно, настоящий дворянин никогда не станет уклоняться от поединка. Подобное – прерогатива исключительно труса. В этом-то, по мнению поэта, и заключался внутренний стержень «истинного дворянина», человека чести. И он, этот стержень, есть право дворянина: вопреки государственным запретам иметь возможность вызвать на дуэль другого дворянина. Таким образом, человек чести имел право на дуэль и не мел такого права от неё уклониться. Сказанное – квинтэссенция дуэльного кодекса русского дворянина, или человека чести, которым руководствовался Александр Пушкин.
Право дуэли уравнивало богатого и бедного, знатного и не очень, генерала и поручика, министра и простого чиновника. При условии, что каждый из них дворянин.
«Право на поединок, – писал Я. Гордин, – стало для русского дворянина свидетельством его человеческого раскрепощения. Право на поединок стало правом самому решать – пускай ценой жизни – свою судьбу. Право на поединок стало мерилом… общественной ценности личности. Оказалось, что для нового типа дворянина самоуважение