Возникла долгая пауза. Потом Элфрида сказала:
– Не хотите отвечать, не отвечайте.
– Я просто думаю, как бы это лучше объяснить. Женился я поздно, у Глории уже были сыновья от первого брака. Не знаю почему, но мне никогда не приходило в голову, что у меня будет свой ребенок. Когда родилась Франческа, я был потрясен: не просто потому, что появилось на свет божий крохотное человеческое существо, но и потому, что она была так прекрасна. И она была моя. Самая-самая близкая. Как будто я знал ее всегда. Это было чудо! Сейчас ей одиннадцать, и я по-прежнему не верю в свое счастье.
– Она здесь? Дома?
– Нет, в школе-интернате. Завтра вечером заберу ее на выходные.
– Мне бы очень хотелось с ней познакомиться.
– Вы познакомитесь. Хочется думать, она вас очарует. Когда Глория унаследовала этот домище, я противился как мог – не хотел уезжать из Лондона. Но уступил ради Франчески. Здесь простор и свобода. Деревья, запах трав. Есть место, где расти. Простор для кроликов, морских свинок и пони.
– А для меня, – сказала Элфрида, – самое прекрасное – это пение птиц поутру и большое небо.
– Вы тоже, как я понимаю, совершили побег из Лондона?
– Да. Пришло время.
– Расставание было тяжелым?
– В какой-то мере. Я прожила в Лондоне всю жизнь. С того самого дня, когда ушла из школы и из дома. Я стала актрисой. К ужасу родителей. Они так и не смирились. Но мне было все равно.
– Актриса… Я мог бы догадаться.
– И певица тоже. И танцовщица. Пела и танцевала в ревю и американских мюзиклах. Вообще-то, я всегда стояла в заднем ряду хора – из-за своего роста. Потом работала на телевидении, участвовала в телеспектаклях. Но я не знаменитость.
– Вы по-прежнему работаете?
– Боже упаси. Бросила несколько лет назад. Я вышла замуж за актера, и это была самая чудовищная ошибка в моей жизни. Потом он уехал в Америку. Я много работала. Потом снова вышла замуж. И тоже не слишком удачно. Почему-то я все время выбирала не того, кого надо.
– Ваш второй муж был тоже актером?
Оскара явно забавлял ее рассказ, и это было как раз то, чего хотела Элфрида. Она не любила вспоминать о своих мужьях, и помогал в таких случаях только юмор.
– Нет-нет, он был бизнесмен. Торговал дорогими виниловыми полами. Казалось, меня ждал покой и достаток, однако мой муж придерживался викторианской морали. Он был твердо убежден, что все, что от него требуется, – это обеспечивать свою жену жильем и изредка давать ей деньги на домашнее хозяйство.
– Ничего удивительного, – сказал Оскар. – Это вековая традиция. Только когда-то это называлось рабством.
– Как приятно, что вы меня понимаете. Знаете, какой день стал лучшим в моей жизни? Когда мне стукнуло шестьдесят. Я получила пенсионную книжку и знала, что теперь могу пойти на ближайшую почту и мне выдадут деньги, наличными, прямо в руки, ни за что. Никогда в жизни я не получала деньги ни за что. Мне открылся новый мир.
– У вас есть дети?
– Нет.
– Вы