Конечно, в начале съемок им долго объясняли, какой была жизнь раньше. Велели читать воспоминания старых подпольщиков и пограничников, чтобы лучше войти в роль. Но Илья считает: ерунда все эти воспоминания – и так все понятно.
До Проведения Границ мертвые были за главных. Жили в лучших домах, ездили на машинах, путешествовали. Живые им только прислуживали. А если, скажем, ты был мальчик из мертвой семьи, то любая живая девочка тебе и отказать не могла. Если ты ее, скажем, поцеловать хочешь. Потому что понимала – кто здесь главный.
Хорошо было быть мертвым. И, главное, живые не рыпались даже. Понимали: со временем сами мертвыми станут, тогда и отыграются. Да и слугой у мертвых тоже клево было быть: мертвые ведь могли слуг с собой в путешествие брать. Границы-то тогда не было – отправляйся куда хочешь, не то что сейчас. Много где можно было побывать.
Скажем, клево было бы попасть туда, где древние мертвые живут. Там, небось, до сих пор все полуголые ходят, и мужчины, и женщины. Вот бы посмотреть!
Говорят, мертвые так кино и снимают: хотят про пиратов – находят область, где мертвые пираты, хотят про мушкетеров – тоже пожалуйста. Ни декораций не надо, ни массовки – не то что у нас. Вот для «Сына подпольщика» в Приморске целую улицу в старом городе огородили, убрали с фасадов звезды, повесили старые вывески на мертвых языках. Типа как будто до Проведения так все и выглядело. Там и снимают. Привезут старую мертвую машину, поставят у тротуара, будто она только что подъехала, Гуля оттуда выходит, поднимается по лестнице, платье вокруг ног плещет, каблуки по ступенькам цокают, помреж кричит «снято!». А потом машину к другому подъезду отбуксируют, ручки на дверь другие привинтят, фонари заменят – и теперь это авто начальника полиции. Никита Сергеевич в белом мундире выходит из здания – сабля на боку болтается, завитые усы как две антенны, – плюхается на заднее сидение, говорит шоферу: поехали! – и опять «снято!».
Илья знает: потом машину поставят в павильоне на платформу, будут трясти, будто она едет, а улицу сзади при монтаже наложат. Называется «комбинированные съемки». В фильмах об-гру так делают, когда герои через пропасть перепрыгивают или по стенам бегают.
Как Илья смеялся прошлой зимой, когда понял, что Гоша верит, что все эти прыжки – настоящие. Зрители вообще такие доверчивые. Илье даже непонятно, зачем так стараться, чтобы в фильме было все «как на самом деле», – все равно почти никого не осталось, кто бы помнил, как оно было, до Проведения Границ.
В Приморске, кстати, специально разыскали одну старушку, совсем седую, древнюю – ходит с трудом, на две палки опирается. Посмотрела она на их съемочную площадку, скривилась: мол, все не так было. Никто бы чистильщика обуви и близко не пустил к зданию полиции. И вообще – чистильщики вовсе не обязательно были живые, мертвых тоже хватало. Откуда вы, собственно, взяли, что все мертвые были богатые, а живые – бедные? По-разному бывало, да никто тогда и не различал толком, мертвые или живые, это все потом началось,