А потом в «пятнашке» кто-то узнал…
– Их осталось всего пятнадцать, – продолжает Павел Васильевич, – и тогда в атаку пошли фульчи. Я надеюсь, вам никогда не придется узнать – что такое фульчи-атака. В кино не покажешь самого страшного. А самое страшное – это запах. Ну и еще – какие они на ощупь. В этом смысле даже ромерос лучше. Они, конечно, опасней, злее, но психологически с ними гораздо проще справиться. Главное – стрелять в голову, можно даже обычными пулями. А вот если плоть фульчи хотя бы раз растекается у тебя между пальцами – до самого ухода такого не забудешь.
Павел Васильевич замолкает. Он снова сидит за столом, рассматривая свои большие морщинистые руки. Ника тоже сидит опустив глаза, она тоже не может забыть – как растекалась между пальцев грязь, которой был набит мешок со сменкой.
Узнав, что ее родители – мертвые, одноклассники сначала сторонились Ники, словно боялись: смерть, как зараза, перейдет к ним. Потом начали выяснять – как родители погибли. Случайно ли? А может, они сами захотели стать мертвыми? Может, сами сбежали в Заграничье? Может, Ника тоже хочет стать перебежчицей? Может, она и сейчас шпионит на мертвых?
Именно тогда Вадик предложил проверить: если изводить Нику – явятся ли мертвые родители ее спасти? Надо напихать ей в мешок грязи, засунуть портфель в бачок мужского туалета, приклеить Нику к стулу и посмотреть, что она будет делать…
На самом деле Ника знала, что она должна была делать. Нужно было объявить себя смертницей – как знаменитая Аннабель из ее старой школы.
В школе про Аннабель рассказывали легенды. Говорили, например, что она всегда носит при себе серебряный кинжал, доставшийся ей от бабушки, погибшей на фронте. И что однажды, когда на нее напала банда врагов – какая банда и каких врагов, Ника не помнила, – Аннабель сказала:
– Я не могу справиться с вами всеми, но я хочу, чтобы вы знали: я буду сражаться до последнего. Я смертница и не боюсь смерти. Я смертница и презираю боль. Смотрите! – и, выхватив нож, распорола себе руку так, что кровь струей брызнула в лица нападавших. Говорили, что после этого враги разбежались, не причинив ей никакого вреда.
Вот так и надо было себя вести! Носить черную одежду с серебряными молниями и сердцами, чуть что – говорить, что да, она гордится своими мертвыми родителями!
Жалко, что я такая трусиха, думает Ника, кусая ноготь на левом мизинце, как Аннабель я никогда не смогу. Я даже подойти к ней боялась – так и смотрела издалека.
Хорошо, что в этой школе никто, кроме Лёвы, не знает, что случилось с мамой и папой. Наверное, и Лёве не надо было говорить – но почему-то она поверила ему тем вечером, почему-то верит до сих пор.
Если Оля с подружками узнают про маму с папой – страшно подумать, что тут начнется!
– Короче, отряд майора Алурина отбился от фульчи. И тогда с той стороны