Михалыч ушел на глубину вниз ногами, нащупал песок. Физика, вероятно, поджидали именно здесь, однако напали ближе к берегу. Бедняга был неплохой пловец. Хорошо бы иметь подводный фонарь, но тогда «гусары» поймут, чем занимается полковник.
Михалыч нырял, не боясь за глаза – их защищали мягкие линзы.
Нелюбин, подобрав живот, пытался войти в воду. Однако, подмочив трусы, раздумал и возвратился назад. То ли вода показалась холодной, то ли его позвали назад.
От погружений в голове гудело, сверкали и гасли звездочки. Веки начинало саднить, но Михалыч продолжал нырять – и всё впустую.
Напоследок он решил нырнуть еще раз, как в детстве, поднимаясь вдоль дна к берегу. На дне становилось светлее. И вот она – баночка. Лежит на дне и хлеба не просит. Михалыч ухватил ее, сунул в плавки и вышел на поверхность. Оставалось положить находку незамеченной. Банка могла выпасть у Физика во время борьбы.
«Гусары» разливали водку, теребили рыбу, звали к себе Михалыча. Сверху, от церкви, равнодушно смотрел полицейский «уазик».
Никакой больше водки! Михалыч теперь сушился, бродя вдоль кустов – именно здесь стояла палатка. Трава как трава. Даже бумажек нет никаких. Начнут спрашивать, придется лгать: потерял резинку, от трусов…
Оставалось еще одно дело, в котором «гусары» точно будут помехой – особенно Фролыч…
– Вы побудьте тут без меня, а я отлучусь… – Михалыч взялся за ручку «дипломата».– А чтобы не было скучно, выпейте пивка.
Бутыли грузно сели в песок. Михалыч стал одеваться. Мужики не задавали лишних вопросов: не надо учить дедушку кашлять. Полковник освежился и теперь может заняться следствием. Для того он сюда и приехал.
Михалыч вынул камеру и снял вид от реки – по берегам, в сторону деревни. Откуда им знать, для чего полковник это делает. Возможно, они считают, что это нужно для уголовного дела. Небрежность в следствии здесь не пройдет…
Положив камеру в «дипломат», он щелкнул замками.
– Пока, ребята!
Михалыч козырнул и пошел с «дипломатом» в руке. Слава богу, ребятам не до полковника. Надо заставить местную гадину шевелиться. Если гадина – то самое, о чем он догадывается, – концерт обеспечен, а заодно и танцы под балалайку. Потому что после такой выходки не может она не залаять по-собачьи. Тем хуже для нее…
Обогнув косогор, он вошел во взвоз. Когда-то здесь была дорога. Она проходила низом лощины и поднималась у старой пилорамы. Вдоль дороги булькал ручей. Теперь здесь порядком всё заросло. По дороге давно никто не ходил и не ездил. Молоденькие пихты, теснясь, подступали сверху. Тем лучше.
Раздвигая пихтовый лапник, он углубился в лес и остановился: по склону, желтея среди кедров, тянулась кверху старая тропка. Ноги скользили по хвое, но подниматься надо было именно здесь. Как раз в этом месте, впритык