– Как так можно, Мария! – причитала Лулу. – У тебя даже юбки нет!
– Что такого? – я пожала плечами.
– Тебе точно повезло, что тебя поселили сюда. Кстати, какой у тебя профилирующий предмет?
– Химия. А ты…
– А я рисую! – Лу обвела рукой картины, украшающие комнату.
Разложив мои вещи, мы уселись на диван, и Лу решила устроить мне допрос.
– Любимый цвет?
– Синий.
– У меня тоже! А любимая книга?
– А учебник химии считается?
– Ну нет!
– Тогда «Три товарища».
– Серьёзно?
– Да.
Лу понравилась мне с самой первой минуты. Я никогда не считала себя интересной, но моя новая соседка думала иначе. Она увлечённо слушала мои рассказы и рассказывала сама. До разговоров по душам было ещё далеко, но начало настоящей дружбы было положено.
– Имя! – неожиданно воскликнула Лулу.
– Имя? – переспросила я.
– Да! Какое у тебя среднее имя?
– Бонни, – ответила я, не понимая зачем ей моё второе имя.
Девочка кинулась к комоду, вытащила оттуда маркер и распахнула дверь. Я подошла ближе. С обратной стороны висела табличка, на которой аккуратным подчерком было выведено: «Лулу Мэри Холлидей». Через несколько секунд под этим именем появилось ещё одно: «Мария Бонни Кроуфорд»
***
Айвен вломился без стука, сообщая, что давно готов к дальнейшей экскурсии и немного голоден. Раньше он всегда жаловался на усталость даже после похода к стоматологу, – его жутко укачивало в машинах, – а теперь выглядел свежим, будто и не было всего этого переезда.
– На кухне наверняка осталось что-то от обеда, пойдёмте, – сказала Лулу.
После набега на кухню, мы отправились гулять по территории Каллидиуса. То и дело мимо проходили и пробегали подростки, приветливо улыбающиеся нам и желающие познакомиться. Лу показала нам огромнейший спортзал и бассейн, которые находились в пристройках. Всё было настолько шикарным, что в голову лез один только вопрос.
Как организация это себе позволяет?
Государственное финансирование едва ли покрывало затраты на еду и вещи первой необходимости, остальное – деньги меценатов. Но зачем им тратить такие суммы на сиротский интернат, не имея с этого никакой прибыли? Я была уверена, что сироты никому не интересны.
В любом случае, это не особо нас заботило. Мы были подростками и жили сегодняшним днём. Странно, как непринужденно мы вели себя тогда.