Лодочник сидел на причале и чистил щеточкой разобранный прямо на колене часовой механизм – починка часов была его второй работой. Приметив молодых, мужчина недоверчиво сощурился:
– Куда это вы собираетесь вдвоем?
– В города, – сухо отрезала Вита.
– Вдвоем? – не сдавался Лодочник.
Пэйджи начал оправдываться:
– Мы просто отправляемся на ярмарку за покупками. Лекки в курсе. И остальные тоже. Нам лишь нужно добраться до поезда, и вечером мы вернемся обратно.
Лодочник, ссыпав часовые детали во внутренний карман, встал и принялся нехотя отвязывать веревку от причала:
– Ладно. В конце концов, мне тоже надо как-то зарабатывать на жизнь. Но если ты, парень, окажешься замешан в чем-то… неподобающем, то я мигом сдам тебя Жрецу, учти.
«Неподобающем!» Пэйджи едва мог заставить себя промолчать в ответ. О самом Лодочнике ходили премерзкие слухи. Старый Келли, если при нем заводили речь про Лодочника, и вовсе использовал слово «что» вместо «кто», таким образом расчеловечивая, лишая достоинства, лишая души. Вещь, а не личность – вот кем пытались выставить Лодочника в деревне.
Однако, несмотря на дурную репутацию, Пэйджи всегда восхищался умениями этого мужчины заниматься переправой и часовщицким делом, равно как восхищался Пэйджи и саркастичными, почти язвительными замечаниями Лодочника, и даже его внешностью. По правде говоря, Пэйджи все еще теплил в себе надежду на то, что настоящий отец живет где-то здесь, в деревне, и Лодочник так и напрашивался на эту роль. С иссиня-черными волосами, прозрачными волноморскими глазами и бледной кожей, он смахивал на Ежевичных своей мрачностью, но при этом в Лодочнике всегда оставалась некая городская щеголеватость: зажигалки, портсигары, запонки на манжетах и всегда начищенные до блеска часовые цепочки, ведущие из карманов жилета к идеально пришитым пуговицам.
Да, он идеально ложился на образ несуществующего отца Пэйджи, и сам юноша был только рад додумывать историю собственного происхождения, каждый раз видя Лодочника воочию.
Тем временем весла зашлепали по мерзлой воде, раскалывая тонкую наледь.
***
В городах было людно и грязно. Дома нависали над узкими улочками, закрывали собой солнце. Народ толкался локтями в ярмарочной суматохе. Все было украшено фонариками зеленого, красного и белого цветов – символика Йоля, зовущегося здесь Рождеством, оставалась одинаковой везде.
Однако в деревне в эти дни скот – и молочный, и рабочий – намеренно угощали едой повкуснее, иногда даже принося в хлев полноценную людскую трапезу. В городах же, разумеется, никто ничего подобного не делал, считая это глупыми суевериями и пережитками прошлого.
Побродив немного по торговым рядам, Пэйджи и Вита решили перекусить.
– Пожалуй, куплю чесночные гренки, – решительно заявила девушка.
Пэйджи фыркнул:
– Ну и выбор!
– Что