Вратарь и море. Мария Парр

сказала она робко и протянула мне бутылку с письмом.

      Иностранка

      – Что значит «переехали сюда»? – спросила Лена шепотом и смерила стоявшую в саду девочку критическим взглядом.

      – Ее семья приехала сюда жить. Они из Голландии. И будут снимать дом Юна-с-горы.

      – А это вообще законно?

      – Конечно. Юн-с-горы живет в доме престарелых. Идем!

      Я потянул Лену в сад.

      – This is Lena[5], – сообщил я с энтузиазмом.

      – Hi. I’m Birgitte[6], – девочка кашлянула и вежливо протянула руку.

      – Чего? – сурово спросила Лена.

      – Ее зовут Биргитта, – объяснил я.

      Мне хотелось, чтобы Лена не вредничала, а сказала что-нибудь приятное на своем новом критском английском, но в ее планы это, похоже, не входило. Она молча смотрела на собаку. Та вежливо обнюхивала Лену, как делают все звери при встрече с ней.

      Я чувствовал себя неуютно – точно уж на сковородке.

      – Eh, do you want to build float with us tomorrow?[7] – выпалил я внезапно. И ощутил, как стоящая рядом Лена застыла и перестала дышать.

      – Float? – переспросила Биргитта неуверенно.

      Однажды вечером в начале лета, когда взрослые после обеда пили кофе на террасе, папа с дядей Тором стали вспоминать, как они в детстве построили плот и доплыли на нем до города. История была явно не для наших ушей, потому что у папы сделалось очень встревоженное лицо, когда он понял, что мы тут и слушаем. Он немедленно перевел разговор на другое и замял тему, но поздно: дело было сделано. Раз папа с дядей Тором сумели переплыть фьорд на самодельном плоту, то и мы с Леной сможем.

      Все лето мы тайком собирали подходящие доски и деревянные обломки и складывали в старом лодочном сарае.