Наш человек за границей. Путешествия крупного коммерсанта с Никольской улицы по Европе, Азии и Америке, описанные им самим. Иван Слонов

густой туман, «Прованс» убавил ход, и на нем ежеминутно печально гудела сирена. К вечеру разыгралась большая качка, пошел дождь. Пассажиры в унылом настроении сидели в салоне, сел и я там на диван. Кто-то из пассажиров играл на пианино бравурный марш. В салон вошла молодая красивая дама; в этот момент пароход сделал большой крен – и она полетела прямо на меня. Я ее схватил и усадил рядом с собой на диван. Разумеется – общий хохот. Случай этот развеселил всех находившихся в салоне. Не прошло и двух минут, как вдруг новый крен – ну моей соседки на коленях оказался плешивый испанец!.. Я быстро схватил испанца и водворил его на место (он свалился со стула с противоположной стороны салона). Эта сцена заставила публику хохотать до слез!.. Благодарна была мне и соседка…

      20 октября на «Провансе» был интересный «diner d’adieu» («прощальный ужин»), который прошел особенно весело. В конце обеда французы поднесли всем пассажирам сувениры: дамам – булавки, а кавалерам – цепочки с брелоками и в заключение всем дали конфеты с бумажными колпаками. Последние тотчас же очутились на головах у присутствующих: дамы надевали колпаки кавалерам, а кавалеры – дамам. Это привело всех в особо веселое настроение, все хохотали и резвились как дети!..

      Ночью мы любовались фосфорическими звездами, которые тысячами выбрасывались пароходными винтами, – зрелище очень красивое.

      22 октября в 3 часа ночи меня разбудил необычайный шум и крик многих голосов. Я встал, оделся и вышел на палубу, откуда увидел оригинальную картину. «Прованс» стоит в Гавре, у пристани, атакованный со всех сторон лодками, на которых стоят торговки с длиннейшими бамбуковыми шестами и громко выкрикивают название товаров, лежавших у них в лодках, освещенных фонарями: лимонад, апельсины, яблоки, копченая рыба, хлеб и прочее, которые у них покупали пассажиры 3-го класса. Это делалось таким образом: торговка с лодки поднимала свой длинный шест с привязанной корзинкой кверху, к покупателю, который бросал в корзину монету; торговка быстро опускала шест в воду, вынимала деньги из корзинки, клала туда требуемое и снова поднимала шест кверху, к покупателю. Тут много было комических сцен, так как покупатели с продавщицами говорили на разных языках.

      В Гавр мы прибыли ровно через семь суток, откуда я тотчас же по железной дороге отправился в Париж, где меня с большой радостью встретил Н.И. Архангельский. После Нью-Йорка, Чикаго и других американских городов Париж мне показался настоящим раем. Я здесь с удовольствием отдохнул четыре дня и затем поехал в Ниццу.

      Английская набережная в Ницце

      Насколько хорош Париж, настолько же мерзки французские железные дороги – я ничего не знаю хуже французских вагонов. Это нечто архаическое: они малы, грязны и пыльны до последней степени, качаются и трясутся на ходу, как одержимые пляской святого Вита, и, в заключение всего, в каждом купе, куда всовывают по восьми человек, устроена «инквизиция»: посредине пола, вдоль диванов приколочена железная доска, которая нагревается до белого каления и буквально