Вот так пока идут дела. С другой стороны, в отличие от анархистов, которые, по-видимому, полагаются на доброкачественную Творческую Энергию, ненаправляемую и неостановимую, существуют (первое) коммунисты, которые, с очевидностью, верят в руководство из числа лидеров. Вместе с тем это руководство, взятое из близких и сочувствующих единиц массы, должно ежегодно и ежечасно обновляться; но и сменное, а также симпатичное всем руководство должно быть настолько чувствительно к настроениям и инстинктам массы, что, когда они совпадут с его потребностями в организации (судя по опыту), тогда настроения и инстинкты массы будут отражены в актах государственного управления. И не нужны будут, как в случае с Моисеем и евреями, никакие Двенадцать заповедей[117]; или, как в случае с Соединенными Штатами, твердая и не слишком гибкая Конституция. Руководство – мудрый хамелеон, будет лучше всего отражать настроение масс; его реальные и конструктивные потребности. (Второе) существуют социалисты, чья Библия – вдохновенное, но, увы, застывшее слово – это «Капитал» Карла Маркса. Но здесь, как можно видеть, царствует закон и направление «от каждого по способностям, каждому по потребностям» – это совершенно железный, первый и последний закон Маркса. Но кто будет понимать, каковы способности каждого или его надлежащие потребности? И кто будет с улыбкой принимать не свое решение? Ни анархисты, ни коммунисты, как мы видели, не будут. И все же, как это в большинстве случаев ни странно, выдающиеся интерпретаторы этих теорий управления принимают марксистское учение о том, что капитал как таковой по всему миру (материальное производство, созданное человеком) – это работа человеческих рук, и те же, но тонкие, если вообще связанные с этим уклончивым и все же (прибывающим) чем-то славным умственным вдохновением, видением, направлением, энтузиазмом, которое является гордостью и оправданием для (третье) капиталистического государства и капиталиста, где бы они ни появились[118].
Но капиталистическое государство, как до него религиозные и военные государства, каждое из которых зависело от вдохновенной работы ума, представлений, руководства и, конечно же, организации (все это приходит с опытом), имело для изучения множество примеров из прошлого и настоящего – тогда как анархизм, коммунизм и социализм, за исключением Французской революции (периода, за которым сразу восстановилось статус-кво) и нынешнего советского эксперимента, остались в истории без каких-либо удовлетворительных иллюстраций. Отсюда сомнительность нынешнего эксперимента в России; необходимо рассматривать не только свою теорию, но и ее