Стоит, впрочем, отметить, что увольнение и разоблачение сотрудника приводило его к полному жизненному краху и невозможности найти новую работу. Такие агенты, ежедневно опасавшиеся за свою жизнь, могли рассчитывать только на небольшую пенсию от Департамента полиции, но в некоторых случаях не получали и этого. В архиве сохранилось немало писем бывших агентов полиции, подобных этому: «…из дому меня выгнали <…> теперь я скитаюсь кое-где и как-нибудь. Искал место, но не нашел… Вследствие чего я осмеливаюсь просить Вас, не поможете ли вы мне в улучшении моего положения. Гавриил Иван Боголюбов»[184]. Бывших агентов выгоняли из семей, с работы, они вынуждены были прятаться от революционеров. Последние, впрочем, сами прятались от агентов полиции, ведя при этом асоциальный образ жизни: «Все разъехались, и я должен был жить без прописки целую неделю, таскаясь целые ночи на улицах… Спал даже в церквях, во время ранних служб. Ох, как измучился. Я не могу никому показаться из знакомых студентов и курсисток, боясь нацепить себе шпиона. Они все живут на Васильевском острове, а там шпионов целая улица… Дни пришлось проводить в публичной Библиотеке и заниматься философией. Положительно все выхвачены»[185]. Тяжелые жизненные условия бывших агентов и действующих революционеров были весомой причиной смены идеологического лагеря.
Процитированное выше перлюстрированное письмо от 24 февраля 1902 г. принадлежало студенту, занятому, и очевидно давно, нелегальной деятельностью. Письмо адресовалось в немецкий Шарлоттенбург, район Берлина, довольно часто упоминавшийся в нелегальной переписке. Среди прочих подробностей в нем сообщалось о многочисленных арестах среди студенчества, унылых настроениях в среде оппозиционных деятелей, распространившихся в высших учебных заведениях секретных агентах полиции: «…в Горном один студент Б. выдал жандармерии 25 человек. Его судили профессора и студенты, и он исключен без права поступления во все учебные заведения России»[186]. Возможно, студент выдавал желаемое за действительное, поскольку в следующем абзаце он живописует, как в Бутырской тюрьме арестованные студенты «издают 4 газеты, довольно приличного содержания». Удивительное содержание перлюстрированного письма резюмировалось не менее удивительной резолюцией заведующего Особым отделом Л. А. Ратаева: «Это очень серьезное письмо. Автор очевидно (выделено автором статьи. – С.М.) нелегальный. Поскорее вытребовать письмо, надо послать в Москву для соображений по почерку. Выяснить германский адрес»[187]. Несмотря на то, что в письме содержалась фамилия московского знакомого автора (Быков), в архиве нет сведений о том, удалось ли задержать информированного студента.
Похожая