– Фермин? Папа?
Ответа не последовало. Мне послышался сдавленный смех, и я закрыл книгу. Наверное, кто-то из посетителей не заметил моей таблички. Я уже собрался обслужить его, когда услышал, как с полок падают книги. Я сглотнул. Прихватив нож для бумаги, я медленно приблизился к двери подсобки и замер, не решаясь окликнуть посетителя. Но тут, когда я стал было открывать дверь подсобки, опять раздался звук шагов, на этот раз удалявшихся. Снова звякнул дверной колокольчик, и я почувствовал дуновение ветерка с улицы. В лавке никого не было. Я подбежал к входной двери и запер ее на все замки. Затем глубоко вздохнул, чувствуя себя смешным и нелепым. И уж было вновь направился в подсобку, когда заметил на прилавке какой-то листок бумаги. Подойдя ближе, я понял, что это фотография, старый снимок, какие печатали в студиях на толстых картонных пластинах. Края обгорели, и подернутое копотью изображение было как будто заляпано следами пальцев, перепачканных углем. Я рассмотрел фотографию под светом лампы. На ней была запечатлена молодая пара, улыбавшаяся в объектив. Ему на вид было лет семнадцать-восемнадцать; светлые волосы, тонкие аристократические черты лица. Она казалась моложе на год или на два. У нее были бледная кожа, четкие черты лица и короткие черные волосы, которые оттеняли дивный взгляд, искрившийся весельем. Его рука лежала на ее талии, она же, кажется, шептала ему что-то насмешливое. От фотографии исходило такое тепло, что я невольно улыбнулся, будто в этих двух незнакомцах узнал старых друзей. На заднем плане угадывалась витрина, на которой были выставлены шляпы, бывшие в моде еще до войны. Я внимательно вгляделся в изображение. Судя по одежде, снимок был сделан по меньшей мере лет двадцать пять – тридцать назад. Лица неизвестных светились надеждой и ожиданием счастливого будущего, которое неизменно маячит на горизонте, когда ты молод. Огонь уничтожил часть фотографии, но все же там, за витриной, можно было разглядеть суровое лицо человека, зыбкий силуэт которого скрадывала надпись на стекле:
Антонио Фортунь и сыновья
Торговый дом основан в 1888
В ту ночь, когда я вернулся на Кладбище Забытых Книг, Исаак сказал мне, что Каракс взял фамилию матери, фамилия его отца была Фортунь, и он владел шляпным магазином на улице Сан-Антонио. Я еще раз взглянул на портрет неизвестной пары, уже не сомневаясь в том, что тот юноша – Хулиан Каракс, улыбавшийся мне из прошлого, не ведая о том, что его окружают языки пламени.
Город теней
1954
14
На следующее утро Фермин прилетел на работу на крыльях Купидона, улыбаясь и насвистывая болеро. При других обстоятельствах я бы полюбопытствовал, как они с Бернардой откушали, но в тот день я не был склонен к сантиментам. Отец договорился в одиннадцать утра доставить заказ профессору Хавьеру Веласкесу в его рабочий кабинет на Университетской площади. Поскольку у Фермина одно упоминание о сем заслуженном человеке вызывало аллергическую чесотку, я воспользовался этим обстоятельством и взялся отнести заказанные книги сам.
– Этот тип – зазнайка, развратник