Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 2. Евгений Захаров

день, когда лет пять назад его дернул черт в образе Стинга оставить Фредди на ночевку. Брайан знал, что когда Фредди не хочет спать, он хочет гулять и проказничать, поэтому не спал и караулил всю ночь. Когда же, привлеченный странными звуками, Мэй в полпятого зашел в комнату к Фредди – его чуть удар не хватил. Фредди вспомнил молодость и расписал стены в стиле «высокий дизайн». К тому же пол был покрыт свежим липким асфальтом, за которым Фредди не поленился слазить из окна на улицу. Шторы с окон неутомимый график разрезал ножницами на изящные полосочки, а ковер в настоящее время тщательно обмазывал чернилами, тихонько посапывая от восторга. С тех пор Брайан не пускал к себе Фредди, а если тот все ж таки заваливался попить чайку, держал его в коридоре и туда же выносил чай с печеньем. В общем, с Фредди-На-Ночь забот хватало, поэтому Брайан испуганно перекрестился и поплелся в спальню. За ним поспешил ликующий Фредди.

      – Наконец-то, – слышал Мэй за спиной бормотание друга. – я увижу ночлежку этого похитителя рожков.

      Зайдя, Фредди на минуту лишился дара речи. И немудрено – Мэй, холостякуя и жадясь, совершенно опустился и в своем новом доме до сих пор ни разу не убирал и даже не вытирал пыль.

      – Он должен быть где-то здесь, – пыхтел Мэй, сбрасывая со стола гору хлама. – Совсем рядом.

      И он исчез в недрах горы. Спустя пять минут оттуда высунулась его голова, жадно глотающая воздух.

      – Нету, – сказала она, вращая глазами. – Наверняка он тут…

      И Мэй юркнул в шкаф. Там задребезжало, грохнуло, и Мэй извлекся, грязный до неприличия.

      – Не видать, – сказал он. – Ну тогда он, как пить дать, лежит под кроватью. Это его любимое место.

      И Брайан со скрежетом полез под кровать. Фредди уселся поудобнее на коробку из-под телевизора, также набитую разным хламом, и принялся ждать рожок. Но рожка не было. Зато вместо него из-под кровати полетели:

      Огромный булыжник. Веер. Парик. Еще один парик. Открытка с видами Свердловска. Два яблока. Пешка. Долото. Пластмассовая кукла-негритенок. Жвачка б/у. Карандаш. Крышка от кастрюли. Ракушка…

      – Ой, ракушечка! – умилился Фредди. – Подари! Можно?

      – Нельзя, – глухо сказал Мэй. – Это для клипа.

      – Какого это клипа? – сухо осведомился Фреди.

      – Ясно какого, – отозвался Мэй. – Моего. Моя песня. И я – сам.

      – Тоже мне – Маяковский, – фыркнул Фредди. – Слышь, Владим Владимыч! А петь ее буду я. Иначе там и сгниешь, под кроватью!

      Мэй испуганно завозился, стукаясь головой об какие-то элементы конструкции. А Фредди, чтобы подкрепить слова увесисто, плюхнулся на ложе и несколько раз энергично подпрыгнул. Раздался такой писк и вой, что Фредди перепугался.

      – Ладно, – сказал он, слезая. – Прощаю. Гони рожочек. Рожолечек. Рожолюлечек.

      Из под ложа полетела следующая партия:

      Обертка от «Сникерса» (52 экз.). Три исписанных стержня. Куча кнопок. Список приглашенных на день рождения двадцатитрехлетней давности. Расческа