– Сила-то жизненная, Грушенька, как вода, а воду не удержать в ладонях. Не успеешь вовремя остановиться, отдашь всю себя. Вмиг постареешь и умрешь. Да и муж твой недолго после тебя продержится.
Я смотрела на нее и видела в черной радужке свое отражение.
Страшно. Предопределение, как же страшно!!! Страшно и холодно.
– Ты слышишь, Груша?
– Слышу, – ответила, нет с силой исторгнула изо рта звуки.
– Ты готова?
Странный вопрос. А что остается, без помощи Альдамир умрет, а без него и мне не жить. Замкнутый круг.
– Ты готова? – повторила Мирена.
Я кивнула.
Рядом медленно оседала на пол Катарина, но ее обморок прошел мимо меня.
– Хорошо, – госпожа Гром не улыбнулась, хоть я и ощущала ее удовлетворение. – Скорее начнем, быстрее закончим.
За Миреной брела на негнущихся ногах. Следом за нами никто не пошел. И слава Предопределению.
– Пей, девочка, – едва я переступила порог, госпожа Гром подала чарочку с темно-коричневой жидкостью. – Не волнуйся, это только травы, они помогут настроиться. Да и сущностью твою приглушат, чтобы не мешала.
Виверна внутри возмущенно взревела, но делать было нечего. Пришлось выпить. Впрочем, обволакивающей горечи напитка я почти не заметила, но сразу же ощутила легкое головокружение, которое с каждым вздохом становилось сильнее.
– Теперь раздевайся и укладывайся рядом с мужем, Груша.
Пуговицу на джинсах расстегнула раза с третьего, пальцы не слушались. Футболку помогла снять Мирена. Меня так развезло, будто после гномьей наливки. Она же подвела ближе к кровати.
– Белье тоже, Груша. Тело к телу, кожа к коже. Никак иначе. Не волнуйся, никто не войдет.
А я больше и не волновалась, хотя почти ничего не видела, не слышала, плохо соображала. Голос Мирены был якорем, не дававший уйти.
– Ты видишь Альдамира?
Видела, только его и видела. А еще болотную зелень, которая словно дымка вилась над ранами. Безумно хотелось отогнать ее, избавить мужа от страданий.
– Укладывайся, Груша. Да, правильно. Обнимай крепче, ему не больно, он спит.
Какой близнец холодный! Я поежилась, прикоснувшись животом к его боку. Нужно согреть, поделиться с ним своим теплом. Отдать ему силу.
– Все верно, милая, отдавай, не жалей. Я рядом, прослежу. Ты только слушай мой голос. Я буду петь тебе, девочка, слушай внимательно. Как только песня закончится, тебе нужно остановиться. Слышишь?
Слышала. Да только ответить не могла, боялась прервать течение жизненной силы. Волны энергии выходили из меня горячие, будто из печи, оглаживали Альдамира и впитывались в тело. И чем больше, тем жарче разгоралась его собственная искра.
«Пей, забирай, все забирай», – кричала я мысленно. – Забирай, только живи!
А Мирена пела, вела бархатным голосом, помогала отбросить сомнения и отдавать. Но вот песня кончилась, а я все никак не могла остановиться.
Мало! Мало отдала, нужно больше,