Вернётся вновь
Упала бабочка на лёд:
Замёрзли её крылья.
Был сложным перелёт,
Ослабла до уныния,
Присела на осколок льда
И льёт святые слёзы…
Не плачь, ещё ты молода!
Мечты свои и грёзы
Ты обратишь в желания.
К тебе вернутся вновь
Взрослением, старанием
И счастье, и любовь!
Всё в тебе мне нравится
Мне нравится тебя касаться взглядом,
Ловить в душе, что искренно и рядом!
И прижиматься с нежностью к тебе,
И прикасаться с жадностью к губе!
И целовать твой милый кончик носа,
Не задавая никаких вопросов!
И гладить плечи круглые твои,
И брови, и ресницы – знак любви!
И представлять тебя звездой и птицей,
Чтоб счастьем твоим вдоволь насладиться.
И протянуть навстречу тебе руки.
И позабыть все горести и муки!
И замереть слезинкой на щеке,
Упав снежинкой, не застыть в руке.
Георгий Бурцев
Георгий Иванович Бурцев родился 25 ноября 1950 года в городе Холмске Сахалинской области. Служил. Учился. Работал мастером на стройке. Главным инженером в театре. Редактировал газеты. Написал много песен к театральным постановкам. Преподавал в школе. Участвовал во многих литературных конкурсах. Занимал призовые места. Состоит в Союзе журналистов и писателей. Сейчас на пенсии. Проживает в Москве.
Миронов и Дуся
В стрелковой роте его считали странным, а во взводе и вовсе долго называли блаженным – до того дня, когда политрук, под видом своего дня рождения, налил ему стакан водки. Миронов был после наряда и очень скоро уснул прямо за столом. Политрук обшарил все его карманы и вещмешок. Нашёл записную книжку, в ней короткое стихотворение:
Дочка, Дуся-дорогуся,
Я с победою вернусь.
Будь уверенной. И пусть
Нас с тобой покинет грусть.
Так что ты не очень хмурься
И тем более не дуйся.
Слушай деда и бабусю,
Лапка, лапочка, лапуся,
Дорогая моя Дуся.
Здесь же были и две фотокарточки. Миронов с женой. На отдельной – он же с девочкой-подростком.
Алексей женился сразу после срочной службы, в начале тридцатых. Жена умерла при рождении Дуси. Алексей души не чаял в дочке. Но после смерти жены оставил ребёнка на попечении своих родителей и ушёл добровольцем на Халхин-Гол. Потом был недолгий период пребывания рядом с дочкой. Затем случился Маннергейм. Теперь вот Гитлер.
Миронов вечно что-то мурлыкал, напевая себе под нос. Иногда можно было наблюдать необъяснимую улыбку на его лице. Впрочем, письма он получал чаще всех и в основном написанные детской рукой его несравненной Дуси.
На фронт Алексей попал не сразу. Не отпускали его. На заводе ценили, дали бронь как специалисту, к тому же знали: вдовец, да ещё с ребёнком. Да и родители отговаривали: хватит, навоевался. Однако, как только попёр Гитлер, он сразу же начал проситься на фронт. Всякий раз ему давали от ворот поворот. Но потом махнули рукой и дали предписание