Кохан начал потихоньку смеяться.
– Ваше величество, – отозвался он, – недаром дворяне называют вас королем холопов…
Он полагал, что Казимир этим огорчится, но слова эти лишь вызвали улыбку на устах короля.
– Ты думаешь, Кохан, что я постыдился бы быть таким, если бы мог? – произнес он. – В этом-то и мое несчастье, что я лишь король на бумаге, который много желает и мало может сделать!
Казимир глубоко вздохнул, и они молча продолжали путь.
Неоржа, о котором идет речь, владелец имений в окрестностях Сандомира и Кракова, происходил из рода Топорчиков, одного из самых старших и богатых родов в Кракове, отпрыски которого рассеялись по другим землям, и все были богаты.
У Неоржи был собственный двор в Кракове, в котором он часто подолгу оставался.
Вначале он старался понравиться королю, мечтая о великих заслугах и наградах, и, несмотря на то, что Казимир, обладавший инстинктом узнавать людей, принимал его холодно и даже отталкивал, он почти насильно навязывался со своими услугами. Лишь через некоторое время он убедился в том, что ему не обойти Казимира, и он потерял надежду на королевскую милость, хотя ему давно уж было обещано воеводство, лишь бы от него отделаться.
Неоржа не высказывался перед людьми о своем разочаровании и говорил много о своей будущности, затаив в себе злобу против короля, которого он не любил.
Всем этим панам, увязшим в роскоши, не было по душе, что Казимир хотел везде ввести порядок, за всем смотрел, с мужиками разговаривал о их нуждах, велел допускать к себе евреев с жалобами, и наблюдал за тем, чтобы доходы с рудников не пропадали…
Неоржа, и другие, ему подобные, против этого сильно роптали; не такого короля им хотелось бы иметь.
Когда при посредстве Левки, державшего в откупе соляные копи в Величке, обнаружилась история с лошадьми, которых ему Неоржа навязал, и король, приказав их прогнать и рассердившись на виновника, запретил ему доступ в замок, Неоржа впал в большой гнев.
Таких как он, относившихся недоброжелательно к королю вследствие разных причин, было много… Втихомолку роптало духовенство, потому что, по его мнению, архиепископ Богория был слишком снисходителен к королю; дворяне жаловались, что им не давали руководить судами, и строго следили за соблюдением справедливости.
Не любили и ксендза Сухвилька, неизменного советника короля, потому что ни духовенство, ни рыцарство не были довольны таким строгим законоведом.
С каждым днем увеличивались жалобы и обиды на короля.
Знал ли о них Казимир или не знал? Докладывали ли ему об этом или скрывали – этого нельзя было узнать, так как он ничем не выказывал никакого интереса к людской молве и неприязни. Его никогда ничто не могло заставить изменить раз избранный им путь.
В числе враждебно относившихся к королю находился молодой ксендз Марцин Баричка, сын Гжималянки, происходивший из семьи, переселившейся когда-то из Венгрии в Русь, воспитавшийся за границей, известный своими строгими нравами