Сменив посты, Михась некоторое время стоял во дворе, наслаждаясь тишиной и теплом летней ночи. Ему вдруг на миг, как в детстве, показалось, что все в этом мире хорошо и впереди его ждет одно только светлое и радостное. Он вспомнил, как океанский бриз развевал светлые, чуть рыжеватые волосы Джоаны, когда она, опираясь на резные перила, огораживающие ют «Принцессы», смотрела вдаль, туда, где за линией горизонта на всех парусах неслась им на выручку английская эскадра. Он даже задохнулся от счастливого предчувствия. Затем нахмурился: «Что-то не вовремя расслабился, разводящий! Так и службу завалить недолго!» – почему-то вздохнул и вошел в караульную избу.
В караулке было тепло и уютно, неярко светились лампада под образами и одинокая свеча на столе, возле песочных часов (механические пружинные часы были еще редкостью, и во всем передовом отряде их имел только Разик). Бодрствующая смена, в основном – молодняк, сидела вокруг стола и слушала начальника караула, десятника второго десятка Желтка. Желток рассказывал историю своего прадеда. Михась слышал ее не единожды, поскольку сам имел некоторое отношение к семейству Желтка: они были то ли четырех-, то ли пятиюродными родственниками, поскольку двоюродная сестра мужа сестры матери Желтка, то есть его дяди, была замужем за двоюродным братом отца Михася (Михась всегда путался в названии родственников и родственных связей). Он прекрасно знал, что Желток – это слегка переиначенное для удобства английское графское имя – эрл Шелтон, или, на французский манер (в те времена при английском дворе часто говорили по-французски, с ударением на последнем слоге) – Шелтон. Тем не менее Разик, когда прилег на лавку вместе с отдыхающей сменой, не стал сразу засыпать, а некоторое время лежал с открытыми глазами и слушал знакомый с детства рассказ, в который раз тихонько посмеиваясь в соответствующих местах, хотя сейчас эта история вызывала в самой глубине его сердца внезапные короткие уколы глухой тоски и боли, ибо он еще так и не получил ответа от монахов лесного монастыря, ведающих родовыми списками: может ли он мечтать о леди Джоане Шелтон как о своей невесте, или они состоят друг с другом в слишком близком родстве…
Женитьба в тайном Лесном Стане была делом весьма важным, а иногда – сложным. В принципе, всем более-менее грамотным и думающим людям давно уже было понятно, что близкородственные браки приводят к болезням и вырождению. В европейских королевских домах, где процветали браки с «равными по сану и благородству крови», то есть с троюродными братьями и сестрами, собственными племянниками и племянницами, рождались сплошь уроды и безумцы. А тайный воинский Лесной Стан был основан людьми дальновидными, заботившимися об уме, силе и здоровье дружинников. Поэтому браки с родственниками, даже дальними, были категорически запрещены. Монастырские монахи вели родовые списки и по каким-то им одним ведомым признакам (в Стане не принято задавать лишних вопросов) жестко запрещали некоторым юношам жениться на местных. Такие неудачники или счастливчики – это как посмотреть – из числа леших