смеху! Привет тебе, наш друг Чаплин! В следующий выходной снимаем более сложный сюжет с участием «массовки»: «девушка» Эдик покупает для богатых хозяев продукты на Сенном рынке. «Девушка» расхаживает по рынку, от прилавка к прилавку, рассматривает продукты. Я кручу камеру. Торговцы видят, что идёт съемка, на всякий случай отворачиваются, делают вид, что что-то ищут под прилавками: мало ли что! Не следует попадать в кадр. «Девушка» подходит к прилавку, где продаётся картошка и морковь. «Она» выбирает картошку, тычет торговке под нос гнилую картофелину и что-то ей говорит: смотрите, мол, чем торгуете. И тут происходит неожиданное! Торговка кричит на весь базар: «Граждане, смотрите! Это же мужик в юбке! Это же американские шпионы! Они сымают, чтобы вредить нашей жизни!» В одно мгновение мы были окружены торговцами. Поднимается ор на всех языках жителей Советского Союза. Мы пытаемся объяснить, что мы свои, что мы студенты, но наша попытка объясниться пропадает в многоголосом оре. Нас собираются бить. Кто-то кричит: «Не надо! Будет международный конфликт!» Слава Богу, появляется милиционер с дружинниками и спасает нас от расправы. Он кричит: «Граждане, успокойтесь! Отправляйтесь по местам! Мы разберёмся с ними!» – «Это лазутчики, шпионы!» – орёт на разных языках Сенной рынок. Наконец, нас вытаскивают из толпы и тащат в милицейский участок при рынке. По дороге мы пытаемся объяснить, что мы студенты, но нас не слушают: «Потом будете объясняться». В участке милицейский начальник требует у нас предъявить документы. Документов, как водится, ни у кого не оказывается. Мы объясняем, что мы студенты театрального института, будущие режиссёры, снимаем, мол, учебный фильм. Полистав потрёпанную телефонную книгу, начальник звонит в институт. Но никто не отвечает: сегодня же выходной день! Всё-таки начальник понимает, что мы не «американские шпионы», а свои ребята. Он долго пишет бумагу о произошедшем, о том, что мы снимали советский рынок без специального на то «разрешения», зачитывает написанное и заставляет нас расписаться. Наконец, нас отпускают, но тут же останавливают: «А ну-ка, вынимайте из своего аппарата, что вы там поснимали!» Вынимаем из аппарата кассету, вытаскиваем плёнку и отдаём бесценный труд нашей съёмочной компании. Слава Богу, в этом старом аппарате были кассеты всего на 15 метров! Во время съёмки мы их часто заменяли, а милицейский начальник не знал об этом. Эти «бесценные» кассеты до сих пор хранятся у меня, как «вещественное доказательство» того, что в далёком прошлом я был «американским шпионом», разоблачённым на месте преступления бдительным, многонациональным советским народом.
