– Привет вам от Товарища Седого, – мягко сказал Лумумба, когда лысый наконец свел глаза в кучу и перестал задыхаться. – Разрешите представиться: старший оперуполномоченный, майор Базиль М'бвеле. Это, – он кивнул через плечо, – мой стажер и напарник, Иван Спаситель. Наставник показал ему корочки.
– Бэ-э-э… – лысый впал в ступор, поводя рыбьими глазами с меня на Лумумбу.
– Вам должна была прийти телеграмма, – помог я из-за спины наставника.
– Не было никакой телеграммы! Знать ничего не знаю, ведать не ведаю… Никакой телеграммы в глаза не видел!
Он замахал на нас руками, будто таким образом намеревался развеять наваждение.
– Тем не менее мы здесь, и факта этого уже не отменить, – констатировал Лумумба, постучав костяшками пальцев по столешнице. Голос его зазвучал монотонно, в такт ударам. – Успокойтесь, мы не причиним вам вреда, – стук, стук… – Мы вам поможем… – стук – стук, – Всё будет хорошо… – стук – стук… Мы ваши друзья… Мы приехали, чтобы вам помочь…
Лысый начал расслабляться. Плечи его чуть опустились, со щек отхлынула багровость, к глазам вернулась осмысленность. Наконец он достал платок и вытер им лицо. Трубно высморкался, скомкал тряпицу и вновь запихал в карман.
– Извините, господа. Стресс. Я действительно не помню телеграммы.
– Ничего. Мы вас прощаем, – великодушно кивнул учитель. Стучать он перестал.
– Спасибо… Как, вы сказали, вас зовут?
Лумумба повторил. У Лысого глаза вновь съехались к переносице.
– Спаситель, – буркнул он. – Это шутки у вас такие?
– Да какие уж тут шутки. – я пожал плечами. – Детдомовские мы. Были у нас, например, Ирка Евангелие, Ленка Псалтирь, Илюха Первосвященник, Мухаммед Богородица… Даже Мойша Святой Мученик.
– Мой стажер воспитывался при Пастафарианском монастыре, – пояснил наставник. – Их макароннейшие преподобия принимали большое участие в спасении детей-беспризорников, оставшихся в живых после Распыления. Нарекали же сирот в силу своего иронического отношения к юдоли скорби, коей является наш мир.
Лысый покорно кивнул. Наливая очередную порцию из графина – руки его уже не тряслись, – он с надеждой вопросил наставника:
– Выпьем?
– Благодарствую, – прикрыл глаза наставник. – Мы сыты.
– А я выпью, – он быстро опрокинул стакан в пасть. – Если не возражаете…
– Чего уж там, – милостиво разрешил учитель. – А теперь поведайте, милейший, что привело вас в столь пограничное состояние. И заодно представьтесь, окажите такую милость. А то как-то…
– Шаробайко. Хрон Монадович, – грохнув стаканом о стол, Лысый вытянулся во фрунт. – Временно исполняющий обязанности начальника местного отделения.
Кроме лысины, исполняющий обязанности был примечателен тем, что имел объемистый круглый живот