– Ты была права насчет того, чтобы быть поосторожнее в Отландсе, – сказал Джон. – В Ламбете все только и говорят о войне с Шотландией. В северных графствах армии уже наготове под ружьем, а король созвал военный совет. Говорят, что и ополчение призовут.
– Они действительно думают, что король должен начать войну из-за молитвенника? А он и в самом деле думает, что оружием сможет заставить шотландцев молиться словами архиепископа Лауда?
Джон потряс головой, выражая несогласие:
– Там дело посерьезнее, чем просто молитвенник. Король думает, что ему необходимо ввести единую церковь для всего королевства, чтобы связать всю страну воедино, всех нас подчинить своей воле. Он забрал в голову, что если шотландцы откажутся подчиняться своим епископам, значит они и королю не захотят подчиняться.
– Тебе не придется идти в армию? – спросила Эстер, переходя к сути дела.
Джон скривился:
– Может, придется заплатить кому-то, чтобы пошел вместо меня. Может, из Ламбета призывать не будут. А может, меня оставят в покое потому, что я уже и так на королевской службе.
Эстер запнулась:
– Но ты же не откажешься публично идти на службу по соображениям совести?
– Конечно, это против совести – стрелять в человека, который не сделал мне ничего дурного и который только и хочет, что молиться своему Богу по-своему, – сказал Джон. – Ведь такой человек, будь он из Шотландии, Уэльса или из Англии, говорит фактически то же самое, что и я. Он не может быть моим врагом. Ей-богу, я скорее похож на шотландского пресвитерианца, чем на архиепископа Лауда.
– Но если ты откажешься идти на военную службу, тебя могут призвать насильно. А если и тогда будешь сопротивляться, обвинят в измене.
– Да, времена нынче не из легких. Всем нам надо стараться быть верными своей совести и Богу.
– И постараться остаться незамеченным, – сказала Эстер.
Джон вдруг осознал, какими разными были их мнения.
– Эстер, жена моя, а ты вообще во что-нибудь веришь? – спросил он. – Я никогда не слышал от тебя ни единого слова веры или убежденности. Ты говоришь только о выживании и умении избегать неловких вопросов. Ты вышла замуж в дом, где все всегда были верными слугами короля и его священнослужителей с начала века. За всю свою жизнь мой отец ни разу не слышал слова против хотя бы одного из его хозяев. Я с ним не соглашался, это мне не по нраву. Но я человек с высоким моральным сознанием. Я всегда придерживался мнения, что каждый человек должен сам искать свой путь к Богу. И как только я стал достаточно взрослым, у меня появились свои убеждения, чтобы думать за себя, молиться собственными словами. И я стал протестантом, убежденным протестантом. И даже если у меня возникают сомнения, глубокие сомнения, а вера колеблется, я рад тому, что у меня есть эти сомнения и что я сам над ними размышляю. Я не бегу к священнику, чтобы тот сказал мне, что я должен думать, чтобы он поговорил с Господом вместо меня.
Ее