– Это – твои самые любимые, – пояснил он, когда впервые принес маргаритки.
– Неужели? – вполне искренне удивилась я. Странно! Разве могут быть незатейливые маргаритки у кого-то любимым цветком?
– Ну если честно, – тут же колется он, – то маргаритки ты полюбила после того, как я преподнес их тебе на первом свидании. И постепенно у нас это как бы вошло в традицию. Я всегда дарил тебе только маргаритки. Хотя и понимал, что, возможно, в глубине души ты и восклицала в этот момент: «Неужели я не заслуживаю чего-нибудь лучшего?»
Он рассмеялся, но его смех был скорее похож на затянувшуюся икоту.
– Конечно же, мне следовало самому додуматься, что тебе хотелось получить что-то более изысканное, элегантное, нечто такое, что радовало бы глаз не один день. Но ты – это есть ты! Получив букет маргариток, ты лишь сказала, что цветы очень милы и они тебе нравятся. Не стала третировать такого деревенщину, как я, посмевшего явиться на свидание с охапкой дешевых цветов. Словом, я душил тебя маргаритками почти целый год, и в конце концов ты таки их и полюбила уже по-настоящему.
Питер смущенно качает головой.
– Если честно, то на момент нашего знакомства с тобой маргаритки – это были единственные цветы, которые я мог себе тогда позволить.
– А какие цветы были моими любимыми на самом деле? Без обмана? – задаю я свой следующий вопрос, пытаясь мысленно представить себе, как же все было на самом деле. Он мой муж, но пять лет назад был в статусе ухажера, без этой маски безутешной печали на лице, которую он нацепил на себя сейчас. И вот мой кавалер засыпает меня букетами маргариток. Я, тоже на пять лет моложе, еще не догадываюсь о том, что ждет меня впереди. Парень мне явно нравится, коль скоро я позволяю ему душить меня своими маргаритками. Я улыбаюсь. Все довольно мило! Особенно когда не знаешь, что тебя ждет в будущем. Но даже если бы и знала, все равно очень мило! Он промахнулся по части выбора цветов, а я не захотела ставить его в неловкое положение, указывать на опрометчивость и прочее. Что ж, выходит, он мне точно нравился, быть может, я даже была от него без ума. Хотя он ведь такой высоченный… Наверное, приходилось становиться на цыпочки, чтобы поцеловать его. И такой широкоплечий. Пожалуй, если бы он навалился на меня спящую, то с легкостью мог бы и раздавить. Я вдруг почувствовала, что мне приятно пытаться воспроизводить в своей памяти именно такие интимные подробности. А почему бы и нет?
Мой муж! Как-то звучит немного непривычно для моего нынешнего слуха. Непривычна даже сама мысль, что у меня есть муж. Но коль скоро я его любила когда-то, то, вполне возможно, сумею полюбить снова.
Питер сосредоточенно морщит лоб, пытаясь вспомнить, какие же цветы я любила на самом деле.
– Черт! Забыл, как они называются! Кажется, гиацинты. Тебе нравился их аромат. Ты говорила, что они напоминают тебе детство. Постараюсь завтра принести тебе гиацинты. Может, это поможет.
– Может! – вяло откликаюсь я. И мы с надеждой смотрим