Театральные подмостки. Александр Николаевич Завьялов

понимать, а не разумом. Сердце никогда не обманет.

      – А я не пойму – о чём вы, – сказал Лев Сергеевич. – То ли у вас с глазами что-то не так, то ли ещё с чем… Разве не видите, что они ровесники?

      – Как это «ровесники»? Что за чушь?

      – А вот так… По-моему, он даже младше её на два месяца.

      Я вместе со всеми посмотрел в ту сторону, а на месте дряхлого жениха – уже и правда молодой сидит. Толстый, как скомканная стоячая перина, весь из себя стылый и довольный, и брюхом могуч, и в тазу плечист. Вместо лица бульдожья морда, с провисшими щеками и распухшим пятаком посередине. Дорогой костюм, а на шее кроваво-красный мраморный галстук. Наверное, этого жениха и впрямь можно было назвать ровесником, и всё же рядом с Ксенией он выглядел чудовищным фарсом.

      Кстати сказать, вместе с женихом и многое на этой свадьбе изменилось. Поменялись и все родственники со стороны жениха. Все они такие же туловорыхлые и мордастые – что мужчины, что женщины. А вот Ксения нисколько не изменилась. Осталась всё такая же красивая, но поникшая и несчастная. Ужалась ещё лише, гляди, вот-вот заплачет.

      И опять со всех сторон посыпались в мою сторону едкие замечания и вопросы.

      – Час от часу не легче! – воскликнула Ольга и с усмешкой повернулась к Бересклету. – Это тоже возлюбленный?..

      – Ой, как это низко и некрасиво с твоей стороны! – простонал Бересклет. – Молодой человек смог покорить сердце красавицы – вот что главное! Здесь собака зарыта. Да, в нём видны кое-какие недостатки, но любовь выше всего этого! А я вот знаю одного тоже молодого человека, симпатичного и привлекательного… не будем показывать пальцем, – так он этому жениху и в подмётки не годится…

      – А я что-то особенного счастья не вижу, – задумчиво сказал Лев Сергеевич. – Нет, ну этот толстозадый, конечно, весьма доволен – таку девку отхватил! А на невесту и смотреть-то больно – гляди разревётся. Видать, насильно под венец волокли…