Иштувегу знал, что никому из окружения нельзя показывать свои сомнения и уж, тем более, свою слабость. Все должны видеть: правители соседних стран, свои родичи и сановники, что он сильный владыка. И все его действия направлены на благо страны. Он знал, что некоторые ропщут, мол, давно не ходили в походы, не помешало бы урвать добычи из городов за горами и присоединить пастбища в долинах. Знал, что подобные недовольства знати вызваны их жадностью, им уже мало того, что вывезли из Ассирии. Знал, что отсутствие походов благоприятно сказывается на народе, мирная жизнь способствует приросту населения и увеличению количества скота, есть кому обрабатывать поля и, отдавая дань, им самим остаётся. А, что у голодных возьмёшь, поэтому Иштувегу хотел, чтобы народ Манды был сыт, одет и обут. И в случае надобности они охотно пойдут на битву за правителя, потому что знают, чтό потеряют вместе с его утратой.
Ну, а заразу, мешающую жить, надо уничтожать, особенно, если известен её источник.
III
Ариеннис потеряла покой. Она знала содержание второго пророческого сна. Знала, что супруг напуган, но в то же время твёрд в своём решении. Мольбы бесполезны. Наоборот, меры могут быть приняты более суровые. Щедрость и ласка Ариеннис к сочувствующим доносчикам возросла. Они боялись перемен и боялись гнева шаха, но продолжали сочувствовать и помогать сведениями Ариеннис, в основном за вознаграждение. Старались далеко не все от чистого сочувствия, им хотелось выжить самим в той династической встряске, которая могла произойти, и выжить, желательно с пользой для себя.
Ариеннис стала ещё более предупредительна с мужем, растворялась в его заботах, старалась, как могла, чтобы никто и ничто не раздражали шаха. Но думы о грозящих опасностях не только настоящего, но и будущего портили характер правителя.
Ариеннис металась между супругом и дочерью. Мандана, покорная воле отца по его велению вернулась в отчий дворец. Иштувегу объяснил, что заботиться о здоровье дочери и ребёнка, который пока ещё в её чреве. Надеется, что среди родных стен, под присмотром любящей родни роды пройдут благоприятно. Мандана верила, потому что отец говорил правильные слова и в них звучала забота, но что-то настораживало. Мать, как всегда заботлива, но иногда в её глазах мелькал страх, а лицо выражало настороженность. «Неужели так страшно рожать? Да, бывают случаи печальные… Отец угрюмый и озабоченный. Да, конечно, ему нужен наследник. Или причина в чём другом? Возможно, кто-нибудь хочет пойти войной?»
Как ни скрывала Ариеннис от дочери о странном втором сне, всё же Мандане