– Здравствуйте, Иван Егорович, здравствуйте! Вот и вы, вижу, к батюшке моему на заутреню решили приехать? – первым поздоровался Московский со своим давним другом.
– А как же, Андрей Николаевич! Здравствуйте, дорогой. Ведь отец ваш Лидочку мою крестил. Да, и нравится мне этот храм. Дышится здесь как-то по-особенному. Я, знаете ли, ауру в церквях ощущаю. Удивительно это, согласитесь. Казалось бы, и службы в церквах одинаковы. Ладаном всюду кадят. И построены они по единому образу, а двух одинаковых не сыскать. И запахи, и ощущения разные.
Корсаков сделал глубокий вдох, поднял голову, и перекрестился, глядя на купола.
– Хотя, не ко времени, пожалуй, я разговорился сейчас. Нужно идти. А то опоздаем. Не хорошо опаздывать.
Иван Егорович улыбнулся, и весело пригрозил пальцем самому себе.
Московские давно дружили с Корсаковыми, и частенько, то ли в шутку, то ли всерьез заявляли о намерении породниться. Поэтому при каждой личной встрече Михаила и Лидии их молодые красивые лица непременно наполнялись пурпурной краснотой.
Скрыть свои личные симпатии молодым людям удавалось крайне плохо. Они, то и дело, пересекались нечаянными взглядами и, украдкой, подолгу рассматривали друг друга при каждом удобном случае.
– Ну, здравствуйте, здравствуйте! Приехали, значит. Похвально. А я ждал. Ждал внука-то! – встретил их настоятель на входе в храм, – О! И Корсаковы сегодня ко мне пожаловали! Рад! Очень рад, Иван Егорович! Ну, проходите, проходите. Уже начинать пора!
Перед началом службы Михаил помог Лидии зажечь свечу, и как бы случайно прикоснулся к кончикам её пальцев, от чего оба снова заметно покраснели.
Затем он нарочно выбрал место в храме немного позади неё, и на протяжении всей службы не уставал любоваться потрясающей красотой молодой девушки. Возрастом они были практически ровесниками. Всего на полгода Михаил был старше младшей дочери Корсаковых.
Лидия имела безупречную фигуру и шикарные густые волосы, задорными завитками, спадавшими на её аккуратные плечики. Правильные, словно у богини, черты её лица сами, казалось, просились на холст или хотя бы лист бумаги. Потому Лидия пользовалась большой популярностью у местных и приезжих художников.
«Глаза вашей дочери определённо могут свести с ума! – сделал однажды комплимент Корсакову один заезжий вельможа, увидевший её на балу у градоначальника, – Такой красавице место в столице! Не иначе! – добавил он, делая однозначный намёк Ивану Егоровичу на сватовство со своим сыном». Однако Корсаков, будучи человеком, не только образованным, но и порядочным, никогда не рассчитывал использовать божественный дар своей дочери в каких-то корыстных интересах. К тому же, был он человеком весьма состоятельным, в деньгах не нуждался, и даже слыл меценатом в своём