Чем ближе к детинцу, тем шумней и многолюдней. Повсюду возы с товарами, купцы, стрельцы, нищие, блаженные во Христе103, скоморохи.
А вот и Вечевая площадь с торгом. Иванка, Сусанна и Настенка остановились и невольно залюбовались высоким белокаменным пятиглавым собором.
«Чуден храм, – подумал Иванка. – Никак, знатные мастера ставили. Воистину люди сказывают: Василий Блаженный да Успение Богородицы Русь украшают».
Торг оглушил зазывными выкриками. Торговали все: кузнецы, кожевники, гончары, древоделы, огородники, квасники, стрельцы, монахи, крестьяне, приехавшие из сел и деревенек. Тут же сновали объезжие головы104, приставы и земские ярыжки, цирюльники и походячие торговцы с лотками и коробами.
Пошли торговыми рядами: калачным, пирожным, москательным, сапожным, суконным, холщевым, красильным, солодовенным, овощным, мясным…
Настенка запросилась в рыбный ряд.
– Уж так солененького хочу!
Сусанна понимающе кивнула:
– Надо бы зайти, сынок.
Мужики и парни завалили лотки соленой, сушеной, вяленой и копченой рыбой. Тут же в дощатых чанах плавал и живец, только что доставленный с озера: судак, щука, карась, лещ, окунь, плотва…
– Налетай, православныя! Рыба коптец, с чаркой под огурец!
– Пироги из рыбы! Сам бы ел, да деньжонок надо!
Верткий, высоченный торговец ухватил длинной рукой Иванку за рукав армяка.
– Бери всю кадь. За два алтына отдам!
– Соленую рыбешку дай.
– Чего мало?
– Придет время – кадь возьму.
Настенка тотчас принялась за рыбину, а к торговцу подошел новый покупатель.
– Где ловил?
– Как где? – вытаращил глаза торговец. – Чай, одно у нас озеро.
– Но и ловы разные. Поди, под Ростовом сеть закидывал?
– Ну.
– А мне из Угожей надо. Там, бают, рыба жирней.
Угожане торговали с возов, меж коих сновал десятский из Таможенной избы: взимал пошлину – по деньге с кади рыбы.
Один из торговцев заупрямился:
– За что взимаешь, милай? Кадь-то пустая.
– А на дне?
– Всего пять судаков. Не ушли.
– Хитришь, борода. Дорогой продал.
– Вот те крест! Кому ж в дороге рыба надобна? Неправедно берешь.
– Неправедно?! – насупился десятский и грозно насел на мужика:
– На цареву слугу облыжные речи возводишь? Царев указ рушить! А ну, надувала, поворачивай оглобли!
Мужик сплюнул и полез в карман.
Получив пошлину, десятский тронулся дальше, а Иванка головой крутанул: свиреп «царев слуга!»
Супротив Успенского собора стояла церковь Спаса на Торгу или Спас Ружная. Она находилась среди торговых рядов и называлась так потому, что многие годы не имела прихожан, а источником ее существования была «руга» -пожертвования105.
Подле